"КАРРАГАРСКИЙ ТУШКАНЧИК"

Что хотел бы Хенн на двадцатилетие?
"20 лет - хочу дядюшку! и гем-лорда А."
(с) Ейде.

– Дорогой господин гем-полковник Рау!

Подняв глаза на оклик, исходивший, несомненно, от одного из моих достойных коллег-учителей, я увидел гем-капитана Айко, нашего нового преподавателя тактического ориентирования на местности и маскировки.
Гем-капитан работал в Саду Доблести всего второй год. Хотя ему едва минуло сорок и лично мне казался человеком еще совсем молодым, опыта ему было не занимать; к тому же он обладал веселым нравом и был полон кипучей энергии и неистощимой фантазии, каковые пришлись как нельзя кстати в его работе со своими юными подопечными. Гем-капитан выдумывал задания, мастерски сообразуя решение сложных тактических задач со свойственной их возрасту любовью к подвижным занятиям на свежем воздухе. Не удивительно потому, что его занятия вызывали у курсантов неподдельный энтузиазм, каковой, в конечном итоге, шел только на пользу обучению. Да и сам он, будучи, как сказано, человеком далеко не старым, частенько занимался вместе с ними. Так что в короткое время он сумел завоевать искреннюю привязанность своих воспитанников – ведь они находились как раз в том возрасте, когда юные сердца еще так открыты, так нуждаются в заботе и внимании и так отзывчивы и благодарны в ответ на них.

Гем-капитан стоял в почтительном полупоклоне, каковой самый придирчивый знаток этикета счел бы безусловно подобающим нашей разнице в чине и возрасте. Встреча наша происходила в одном из тенистых двориков, коими наше начальство со всей мудостью щедро оделило Сад Доблести, дабы в часы досуга от дел мы могли непотревоженно насладиться по праву полагающимся отдыхом. По достоинству оценив вежливость гем-капитана Айко, почтительно ожидавшего, соблаговолю ли я прервать свое уединение ради разговора с ним, я доброжелательно поприветствовал его и осведомился о причине, заставившей его искать моего общества.

– Я просил бы вас милостиво уделить мне несколько минут, господин гем-полковник. Речь пойдет о вашем племяннике...

Хотя сердце мое омрачилось недобрым предчувствием, я ответил ему со всевозможной сердечностью и приготовился выслушать новости, какими бы те ни оказались.

– Видите ли, господин гем-полковник... – преподаватель тактического ориентирования сокрушенно развел руками. – Я всегда придерживался того мнения, что успехи курсантов в том или ином виде обучения во многом, если не во всем, зависят от мастерства преподавателя. Я бы счел себя человеком никчемным и невежественным, если бы, прежде, чем тревожить вас, не обратил взор на самого себя и не поразмыслил, не был ли я Хенну плохим наставником и все ли я сделал, дабы указать ему кратчайший и наиболее прямой путь к знанию, проводником к коему являюсь в силу должности, каковой милостиво оделил меня господин куратор. Но, признаюсь вам, я стал в тупик! - гем-капитан перевел дух и заговорил еще более доверительно. - Я бы не стал беспокоить вас, но дело принимает крайне нежелательный оборот. Показатели вашего юного родственника просто ужасающи! За два последних занятия он попался в руки условного противника в общей сложности сорок четыре раза! То есть, примерно по три и восемь десятых раза каждому.

Деятельный характер гем-капитана Айко заставлял его придумывать все более и более разнообразные испытания для своих подчиненных. Последним источником его вдохновения стали детские игры.

Предыдуший семестр был ознаменован масштабными прятками, превратившимися под бдительным руководством гем-капитана в сложное стратегическое мероприятие, где одна часть курса, используя все приемы маскировки на местности, должна была овладеть определенными артефактами, местоположение которых было заранее известно, а другая - воспрепятствовать этому путем выявления и нейтрализации затаившегося противника. Правда, тут не обошлось без разного рода досадных неожиданностей - скажем, одна из кухарок развела огонь под большой кастрюлей с компотом как раз в то время, когда там укрывался Тайо Нор, чемпион курса по подводному плаванию, дыша через свернутую в трубочку лапшу, а братья Акэми, прятавшиеся под обширными подолами двух гем-жен почтенного господина проректора, приехавшими навестить супруга, триумфально обнаружили себя как раз в его кабинете - но они ничуть не помешали молодежи придаваться занятием с завидным упорством и неиссякаемым воодушевлением.

Темой этого семестра, как я знал, были жмурки. Гем-капитан Айко настаивал, что эта игра прекрасно развивает координацию, чувство пространства и умение обнаруживать противника, не полагаясь на зрение.

Полагаю, именно последнее задело в сердце Хенна чувствительную струнку.

– Но что самое интересное, – продолжал свой рассказ гем-капитан, и тон его стал еще более удрученным. – Эти результаты совершенно не отражают его истинных возможностей! Если Хенн захочет, он может быть более скрытным, бесшумным и незаметным, чем каррагарский полевой тушканчик! (эти маленькие серые зверьки имеют обыкновение пережидать жаркое время суток, застывая столбиками в тени холмов; хоронясь от хищников, за все время своего отдыха они не производят никаких движений или звуков – даже их сердечный ритм уменьшается до пяти ударов в минуту). Признаться, дорогой господин гем-полковник, я в некоторой растерянности – и был бы благодарен, если бы вы оказали мне любезность дать какое-то объяснение происходящему...

Я подавил вздох. Должен сказать, в случае моего племянника найти слова, приличествующие случаю и одновременно не противоречащие правде, иной раз бывает довольно затруднительно - особенно когда говоришь с человеком, не видящим очевидных причин его действий. Я подумал, каким бы способом поделикатнее намекнуть ему на особенности характера моего юного воспитанника, и спросил его как можно более мягко:

– Скажите, мой дорогой гем-капитан, а не заметили ли вы - кому из своих условных противников Хенн попадается чаще других?

Вопрос сей, как бы невинен он не был, вызвал в гем-капитане некоторое замешательство. Тогда, в свою очередь, я поспешил продлить фразу, дабы заполнить неловкую паузу и дать собеседнику время обдумать ответ:

– Я слышал, господин гем-капитан, вы проявляете похвальное усердие и часто сами занимаетесь вместе со своими воспитанниками. Возможно, вы скорее вспомните, сколько раз Хенн попадался лично вам?

Признаюсь, мне, наверно, стоило бы попривыкнуть к тем сюрпризам, что преподносит мне рыжеволосый озорник. Но увы! Каждый раз ему удается удивить меня. Вот и теперь я оказался совершенно не готов к тому ошеломительному эффекту, который эта фраза произвела на господина гем-капитана Айко.

***

Тем же вечером я – в самом мягком тоне – потребовал от племянника отчета в своем поведении.

По правде говоря, мы, конечно, оба понимали, в чем причина. Мои вопросы были призваны лишь обратить внимание юного сорванца на то, сколь легкомысленным является пренебрежение истинной целью учебы ради сомнительного удовольствия быть ощупанным руками кого-нибудь из его нетерпеливых сокурсников... тем более, что в наших более приватных встречах я все время внушал ему, что терпение является истинной добродетелью любящего, а умение выбрать подходящий момент – несравненным сокровищем, и только низкие сердцем способны пренебрегать ими.

Однако Хенн казался столь искренне удрученным своим поведением – казалось, его не столь волнуют учебные неурядицы, сколь то, что своими необдуманным поступком он огорчил меня – что я не удержался и окончил свой монолог шутливо:
– ...и вот, когда я спросил его, сколько раз мой дорогой племянник попадался в руки лично ему, гем-капитан Айко изменился в лице, отвел глаза и более не возобновлял разговора... Ну, дорогой Хенн! Я жду твоих объяснений.

Хенн возвел на меня свои большие зеленые глаза, и когда он заговорил, его слова оправдания были столь в соответствии с его характером, что у меня снова не достало сил сердиться.
– Но, дядюшка! – сказал он. – Там же не было вас!