"ПОЧИТАЙ МАТЬ СВОЮ..."

Корделия пристально смотрела на пустой экран и чувствовала, что отчаянно трусит. Она могла бы вернуться к этому делу попозже, а сейчас пойти прогуляться, найти Эйрела... но он может спросить её, как там обстоят дела с её письмом. Разделяя ее обиду и злость на мать за тайное соглашение с доктором Мехтой, он все равно мягко настоял, чтобы Корделия ей написала. Для Эйрела семья была очень важна. Для неё тоже, правда, но задача ей предстоит нелегкая.

"Дорогая мама!" - начала она.

Начало было несложным.

"Две недели назад я вышла замуж за лорда Эйрела Форкосигана."

Единой системы исчисления времени не существовало, и разница планетарных дат легко могла смутить кого угодно. Бетанцы придерживались универсального календаря, но барраярцы - нет, а потому Корделия была совсем не уверена, какой была дата её свадьбы по универсальному времени. Если её мать действительно захочет это выяснить, пусть разбирается сама.

Некоторое время она смотрела в пространство сквозь экран. Барраярские брачные обычаи были ей совсем незнакомы. На самой церемонии ей половину времени казалось, словно она собирает материалы для диссертации об устройстве патриархальной семьи, а вторую половину она просто смотрела на Эйрела.

"Это было маленькое бракосочетание в барраярском стиле. На нем присутствовали только несколько друзей Эйрела и его семья."

Матери наверняка хотелось бы узнать подробности. Но они вызывали у Корделии лишь острый приступ сожаления. Друзья Эйрела и его семья. Не её старые друзья с Беты и не её собственная семья. Когда она раньше представляла свое вступление в брак, там обязательно присутствовали её родители, её брат, люди, которых она знала всю свою жизнь - все они были на празднике и желали ей счастья. Реальность оказалась полной противоположностью её мечтам. Впрочем, за последнее время так оказывалось с массой различных вещей, не только со свадьбой.

Она не написала: "Мне жаль, что тебя там не было", даже если эти и было правдой.

Друзья Эйрела были очень гостеприимными, не жалели своего времени и предлагали всяческую помощь иностранке-новобрачной. Она явно до безумия понравилась его отцу, и хотя она немного робела перед строгим генералом, но его любезности было трудно сопротивляться. Но никто из них не знал её всю её жизнь. Они собрались отпраздновать свадьбу Эйрела, но не Корделии.

Будь она сейчас лучше расположена к своей матери, она включила бы в письмо детальное описание барраярской свадебной церемонии. Звезда из крашеного зерна, странный набор официальных подарков от невесты жениху и наоборот, весь день до церемонии, проведенный ими порознь, пожилая тётушка, которую Эйрел откуда-то вытащил, чтобы она подсказывала им слова... Корделии хотелось хоть с кем-то поделиться своими эмоциями по отношению к этому ритуалу - этой смесью удовольствия, изумления и смущения и, в отдельных моментах, недоверчивой оторопи. Но написать обо всём этом - это было сродни измене. Корделия предпочла Эйрела и Барраяр своей семье и Бете и не могла после этого спокойно и с удовольствием сплетничать со своей бетанской родней обо всех барраярских странностях. Для барраярцев эти вещи были нормальными, и граф Форкосиган - он потребовал называть его Петером, но у неё пока просто язык не поворачивался - как ни старался ей всё обьяснить, но не мог понять её реакции. Эйрел понять пытался, но даже он не мог полностью воспринимать свой мир, как это делает человек извне.

"Теперь, выйдя в отставку с военной службы, Эйрел намеревается вести спокойную жизнь. Мы планируем вскоре завести детей (посредством естественной репродукции: здесь это единственный возможный способ). Я уверена, что мне будет чем заняться".

Она до сих пор не была уверена, сможет ли здесь найти работу, да и нужно ли ей это. Эйрел сразу замолкал, как только она его об этом спрашивала, и она заметила, что на все интересные занятия на Барраяре монополия у мужчин. Что касается женатых друзей Эйрела, их брачные партнерши редко проявляли какую-либо экономическую активность, а если и занимались, то чем-то спокойным, вроде преподавания или, к большому удивлению Корделии, адвокатуры, что, кажется, было на Барраяре излюбленной женской профессией. Неужели ей придется до конца жизни сидеть сложа руки? Предполагается, что как минимум лет десять она потратит на воспитание детей, особенно если у них будет такая большая семья, как она хочет, но рано или поздно дети вырастут, и что тогда?

Ни об одном из этих тайных сомнений Корделия в письме не упомянула. Именно поэтому она вообще не хотела его писать: все то, что ее заставила забыть радость медового месяца, сейчас снова всплывало на поверхность. Пора менять тему.

"Мы не сможем попасть на Бету какое-то время, пока политическая ситуация не смягчится, но потом надеемся приехать в гости к тебе и всей остальной родне".

Бетанские новости подвергались строгой цензуре, прежде чем попасть на Барраяр. Корделия этого не одобряла, и все же это приносило ей облегчение. На Бете её подвиги, конечно же, были одной из главных новостей, и она прекрасно представляла, с какой точки зрения это всё подавалось в бетанских медиа. Она сделала грубый мысленный жест в их сторону, но решила не писать больше ничего о политике. Письмо, естественно, будет прочитано: возможно, устрашающим капитаном Негри или тем молоденьким лейтенантом, который не отходил от Эйрела ни на шаг во время войны, а потом - еще и бетанской секретной службой. Корделия только надеялась, что после всего этого письмо всё же попадет к матери. Странно, но она больше доверяла тому, как обойдется с её письмом барраярская секретная служба, нежели бетанская.

Кроме того, она покончила с политикой: и она, и Эйрел. Хватит - значит, хватит.

А теперь самая трудная часть.

"Я знаю, что это трудно принять, но надеюсь, что вы всё-таки поймете, что это лучший выбор, какой я могла сделать. Хотя я очень сожалею, что мне пришлось покинуть Бету, я счастлива здесь, с Эйрелом, и думаю, что найду здесь себе интересную жизнь".

Она ни словом не упомянула причину своего побега. Если её мать до сих пор верит в то, что барраярские секретные службы запрограммировали её на обожание Эйрела, то Корделия всё равно не сможет изменить это мнение. Всё её действия можно толковать как подтверждение теории доктора Мехты; возможно, мать даже верит, что и Эйрел был запрограммирован и только потому согласился на ней жениться. Это не имеет значения. По крайней мере, здесь, на Барраяре, ей не может повредить то, во что верит её мать.

Точнее, поправилась Корделия, не может повредить физически, не может разрушить её жизнь. Больно можно сделать и другим способом. Но Корделия задушила зарождающуюся жалость к себе. Несомненно, мать тоже страдает из-за происходящего, пусть по другим причинам и другим образом. Все, что могла сделать Корделия - не затрагивать эту тему в своем письме. Поэтому, решила она, чем короче - тем лучше, и она уже сказала всё, что было необходимо.

С минуту она колебалась, подписаться ли своим полным титулом замужней дамы, но, в конце концов, написала только:

"Любящая тебя дочь, Корделия."