|
Таких вещей он терпеть не мог. Едва ему стоило убедиться в необходимости финансового расследования, как выяснилось, что уже полтретьего и пора отправляться домой, чтобы не опоздать к концу тихого часа Эйрела Александра и Элен Наталии. Ему почти удалось убедить себя в том, что сегодня вторник (а значит очередь Катерины дежурить дома), но ощущение, что он не видел детей уже целую вечность – а вчера Майлз на самом деле задержался на работе допоздна – убедило его в ошибочности подобного предположения еще до того, как его воображение разыгралось. Майлз велел Роику подогнать ко входу флайер, решив не поручать Туомонену начинать финансовое расследование прямо сейчас, но завтра, с самого утра, приглядеть за этим вопросом самолично.
Когда он вышел на улицу, Роик уже ждал его, и они без всяких помех направились в Особняк Форкосиганов. В стомиллионный раз за последние две недели он вспомнил, как его папа ежедневно в обеденный перерыв приезжал домой, чтобы побыть с ним, Майлзом. Он всегда считал, что главным достоинством отца было умение не сдаваться перед лицом бесконечных трудностей: возникающих проблем или потребности руководить и принимать ответственные решения. Но Майлз никогда раньше не задумывался о том, что отец, быть может, отнюдь не горел желанием отрываться от текущих дел. Возможно, он в этот момент решал жизненно важные проблемы или вел неожиданно захватывающие дискуссии, и необходимость отправляться домой по-настоящему расстраивала его. Требовалось потратить лишние полчаса на то, чтобы сосредоточиться самому и заставить всю команду работать в едином ритме, к тому же работа поглощала его настолько сильно, что просто не хотелось прерываться на что-либо другое. Вот и Майлзу категорически не хотелось прерываться, но сегодня все-таки была среда, так что он летел домой, разглядывая из кабины раскинувшийся внизу город.
Поначалу они с Катериной думали, что благодаря его непостоянной работе все само собой как-то уладится. И это даже срабатывало целых три дня: он прибегал домой между делами, уставший, но восхитительно свободный и готовый менять пеленки, кормить и щекотать пальчики своих детей, путаясь под ногами у профессиональных нянь сколько душе угодно. Но похоже, на Барраяре наступил «год странных расследований», так что в течение последующих пяти месяцев Майлз дважды летал на другие планеты, и еще два раза, по настоянию Грегора, поручал Туомонену завершать текущее расследование и разгребать его последствия, в то время как сам Майлз уже был по уши в следующем. Вот тогда-то у них с Катериной и случилась первая ссора насчет детей. Если, конечно, можно назвать ссорой ситуацию, когда говорил и убеждал он один, а Катерина лишь приподнимала бровь и ободряюще улыбалась. Не то, чтобы он ждал от нее возражений – и отнюдь не был против чаще видеть своих детей и наблюдать за тем, как они растут. Просто ему в равной мере хотелось заниматься этими чертовыми расследованиями... ну, или почти в равной. Но с другой стороны, его дети никуда бы не делись и после того, как проблема была бы решена (только спали бы или на месяц повзрослели), и, само собой, ему отнюдь не хотелось, чтобы в своих будущих мемуарах (когда они достаточно состарятся, чтобы эти мемуары писать) дети обвиняли его в пренебрежении своими отцовскими обязанностями. В конце концов, Майлз согласился приходить домой пораньше три раза в неделю, если его расследование проводилось в Форбарр-Султане, и предупреждать заранее, когда именно и насколько часто он будет появляться дома, если оно велось где-нибудь в другом месте. (Понятно, что ему никак не удалось бы добраться до дома до окончания расследования, проводимого на другой планете, например, на Комарре). На это Катерина возразила, одарив его ослепительной улыбкой, что, хотя при его работе экстраординарные ситуации вполне ожидаемы, ему следует постараться избегать их как минимум в период испытательного срока – не уточнив при этом, когда именно закончится этот срок, и кто примет решение о его окончании.
Итак, он выбрался из флаера – Роик повел машину в гараж – зашел в дом и поднялся по лестнице на второй этаж. Услышав голоса, доносящиеся из Желтой гостиной, он свернул туда, а не в детскую. Катерина и Делия Куделка пили чай, а Эйрел, Хелен и Ребекка лежали на большом матраце и разглядывали друг друга. На мгновение Майлз почувствовал не радость, а досаду – неужели Катерине было трудно сообщить ему, что она рано вернется домой, и ему нет нужды мчаться, сломя голову? Но Катерина улыбнулась ему и встала, подставляя губы для поцелуя, и Майлз напомнил себе, что приходит домой пораньше ради себя и детей, и она тут совершенно ни при чем. Он немного порасспрашивал Делию о ее родителях и сестрах, затем дамы поднялись, и Катерина выразила уверенность в том, что он не будет против заполучить на свое попечение еще и Ребекку, поскольку у Марсии в последнюю минуту изменились планы и она сегодня не сможет посидеть с племянницей. И, кстати, Ребекка пока не ест ничего, кроме молока, но если у Майлза возникнет желание попытаться приучить ее к нормальной пище, то Делия не имеет ничего против. И вернется она к ужину... возможно. Делия терпеливо дождалась, пока Катерина не одарит мужа еще одним крепким поцелуем, и обе дамы упорхнули.
Кормить двух младенцев одной рукой (конечно, рук у человека две, но детские головки отличались такой вертлявостью, что задача была отнюдь не такой легкой, как звучала, даже когда обе руки нацеливались на один и тот же рот) Майлз признал выполнимой задачей (для того, кто мечтал о близнецах, как он). Поэтому он посоветовался с матушкой Кости, и та напекла ему печеньки с сушеными овощами, которые дети могли грызть по своему вкусу, пока Майлз впихивал им ложкой остатки обеда. Уже потом он возмущенно пояснил Катерине (ей с трудом удалось сохранить серьезный вид), что дети должны есть сами – это развивает у них жевательные мускулы и координацию движений. Помог очевидный факт, который и его жена не могла отрицать: любая еда от матушки Кости, в том числе детское питание, была на порядок лучше какой бы то ни было другой, включая стряпню с дворцовой кухни. На самом деле, Майлз регулярно передавал посылки для Эйрела и Карин – детей Грегора – к вящему ужасу и матушки Кости, и имперской СБ. Насчет Ребекки он не был уверен, но последовал указаниям Катерины постараться соблазнить ее твердой пищей, а не впихивать ее насильно. Поэтому он попросил Роика принести в детскую еще одну порцию, и с его помощью перенес туда детей (столь же нежно, как собственных детей, он любил и тамошние диваны) и устроился кормить всех троих одновременно (ну да, он ведь знал, что у них могла бы быть и тройня!), что в результате доставило еще больше радости и привело к еще большему беспорядку, чем обычно.
Когда Катерина с Делией вернулись, они застали всех четверых спящими на полу в детской.
– Привет, любимый, – окликнула его Катерина. – Ты что, наскучил детям до зевоты, и они снова уснули?
Ей это показалось несправедливым – дети никогда не засыпали во время ее дежурства. Она знала, причина в том, что Майлз сам чертовски гиперактивен – качество, безусловно, полезное, хотя у нее самой не оставалось ни минутки покоя – но муж был столь горд собой, что она упорно утверждала, будто он надоедает детям до чертиков.
Майлз захлопал глазами:
– Мы уснули? О, мы прекрасно провели время. Надеюсь, и вы не хуже?
Катерина протянула ему руку и поцеловала в качестве приветствия. Делия, подхватив Ребекку, поцеловала на прощание Катерину, улыбнулась Майлзу и уехала.
Тем вечером, уложив детей спать, они устроили приватный ужин на двоих. Майлз расслабился и с удовольствием наблюдал за Катериной, пребывающей в отменном настроении. Монитор в детской был включен, и они слышали, как Элен бормочет во сне. Заниматься любовью при включенном мониторе, как всегда, было захватывающим – дети никак не могли бы их услышать, поскольку звук был односторонним, но это придавало остроту ощущениям, и, несомненно, слуги были бы в курсе, взбреди им в голову пробраться в детскую в столь поздний час…
Майлз до того надеялся, что дневной сон позволит ему засидеться допоздна, но мягкий свет и прижавшаяся к нему Катерина навевали сладкую дремоту. И, разумеется, завтра он намеревался добраться до работы как можно раньше – планируемый набег на Имперский банк обещал быть весьма захватывающим!
