"ДОВЕРЕННОЕ ЛИЦО"

Байерли Форратьера с детства выручал легкий характер и хорошо подвешенный язык. Не то его бы буквально заклевали язвительные форратьерские кузены и их многочисленные приятели, все вдобавок старше его. За то, что небогат, что не рвется из кожи вон на военную службу, не хвастается своими победами над девицами той или иной степени доступности… Бай отшучивался. Его шутка могла оказаться настолько острой, что не до каждого юного тупицы доходило, что его высмеяли; впрочем, Бай тщательно следил, чтобы излишней остротой языка не нажить себе настоящего врага.

Итак, характер у Бая был легким, копить обиды он не любил, привязываться к чему-то одному было не в его привычках, а сожалеть о том, чего не имеешь, - тем более. Скажи кто-то слишком умный Баю, что тот завидует или даже ревнует, ответом была бы в лучшем случае иронично заломленная бровь. "Я? Ревную? Ты меня ни с кем не перепутал?"

Но сейчас Бай определенно ревновал. И ладно бы кого! А тем более к кому!

Нет ничего необычного в том, что парень привык общаться с собственной родней. Даже если речь идет о семье приемной - брат есть брат, не важно, что сводный. Сам Бай императору хоть и родич, но, слава богу, дальний. Троюродный кузен, седьмая вода на киселе... Именно такое родство, как у двух этих пацанов, Форпатрила с Форкосиганом, которых и водой не разольешь. Но неужели четырнадцатилетнему, почти взрослому Грегору элементарно не скучно с форкосигановской малышней?

По видной в полупрофиль вежливо-спокойной физиономии не угадаешь.

Юный Грегор был самым непроницаемым типом изо всех, кого Бай знал. Впору задуматься, что императоров делают из другого теста, чем обычных смертных, но только Байерли не верил во всю эту мистику. Просто парню повезло с характером. Или не повезло, тут уж как посмотреть. Игроку в покер такое качество точно полезно, а в том, что касается управления империей, начинающий светский бездельник Бай не был экспертом.

Впрочем, с покером Бай тоже осторожничал. Недавняя победа в сражении с собственным отцом за право не шагать строем в рядах имперских курсантов оказалось пирровой. Фор-лорд, которого семья держит впроголодь на минимуме положенного ему содержания, - что может быть грустнее? Приходилось спешными темпами осваивать науку напрашиваться в нужные гости, где и хозяин на обед не поскупится, и восполнить расходы за счет гостей за карточным столом ему скаредности не хватит.

Но на сегодняшний садовый пикник для особо приближенного молодняка, куда Бай еле проходил по верхней возрастной планке, он не напрашивался. Приглашение его удивило. А повод собраться, учитывая августейшую персону пригласившего, не позволял откланяться, ссылаясь на якобы назначенное на этот вечер свидание.

Кстати, о свиданиях. Не так давно Бай окончательно уверился, что предпочитает встречаться не с симпатичными юными форессами, а с их не менее привлекательными братьями, что сузило круг возможных кандидатур до жалкого десятка не страдающих предрассудками и не слишком болтливых одновременно. Свидания, как военная кампания, планировались им заранее, тщательно базировались на данных разведки и учитывали меры безопасности. Сегодня же был день полного перемирия. Невинный прием для невинных детишек.

Бай держался особняком, и весь вечер ему только и оставалось, что оценивать изыски дворцовой кухни и развлекаться, разглядывая гостей и самого хозяина. Белокурый красавчик Рене Форбреттен терзал гитару, пусть довольно мелодично, но репертуар! Эд Фортала хвастался эрудицией, пересказывая приятелями наизусть какой-то исторический сериал. Мелкий клоп Майлз, которого и из-за стола не видать, взял в оборот уже собственного кузена, пытаясь заговорить его насмерть. Грегор же о чем-то заболтался с Генри Форволком - вот еще один императорский любимчик, который графством обзавелся раньше, чем привычкой бриться по утрам, хм. Интересно, что они обсуждают: будущее поступление в Академию, взрослую политику или, скорее, девчонок?

За последний год Грегор повзрослел и стремительно вытянулся, из мелкого мальчишки превратившись в долговязого, но обещающего стать просто высоким, юношу. Черноволосый, вечно сосредоточенный, с упрямо сжатым ртом и приметными форбаррскими глазами - миндалевидного разреза, серыми, с рыжеватым ободком по краю радужки, - он обещал вырасти в довольно красивого мужчину, когда минует возраст подростковой нескладности. Бай очнулся от задумчивости и напомнил себе самому не сутулиться - привычка, заработанная им в том самом возрасте, через который сейчас проходил молодой император.

Взгляд Грегора, весь вечер скользящий по Байерли редко и ненавязчиво, вдруг приобрел весомость ощутимого прикосновения. Показалось, или юный венценосный кузен вправду посмотрел на него пристально, прежде снова повернуться к Генри? Наверное, заметил, что Бай его разглядывает. Или у императорского внимания были иные причины?

Он узнал это ближе к концу вечера, когда негромкий голос Грегора окликнул его из-за плеча, чуть не заставив вздрогнуть от неожиданности.

"Да, отличный вечер. Нет, не скучаю, да, прекрасное угощение, сад, погода, прием, далее по списку… Да, конечно… в кабинет, так в кабинет".

Сидя получасом позже в императорской гостиной, Бай толком не знал, стоит ему быть польщенным таким вниманием или раздосадованным нарочитостью повода, проглядывающей через все попытки Грегора выглядеть просто радушным хозяином.

Грегор вертел в пальцах почти пустой бокал и оживленно рассказывал Баю, хоть тот и не спрашивал, какие строгости царят в кадетском училище и как хорошо порой отдохнуть дома. То, что даже разлапистую каменную громаду дворца можно считать домом, Бай вполне понимал: столичный форратьерский особняк тоже больше всего походил на тюрьму или, в лучшем случае, крепость.

- Тебе не скучно сегодня вечером? - спросил, наконец, Грегор напрямую и тут же отвел глаза, словно фраза была неприличной.

- Ну что ты, - ответил Бай вежливо. То, что положенные по этикету "вы" и "сир" стоит пока отложить в сторону, ему было сказано со всей определенностью, едва из бара появилась пара тонких до невидимости стеклянных бокалов. - Все замечательно.

- Я тебя специально сегодня пригласил, - признался Грегор. - Давно хотел с тобою поговорить. - Неяркий теплый свет бра, освещавшего сейчас императорский кабинет, не позволял сказать с уверенностью, покраснел ли хозяин от смущения или раскраснелся с малости вина, доставшегося ему за вечер. Бай невольно вспомнил слухи, что воспитательница Грегора, леди Корделия, до последнего времени запрещала тому алкоголь, руководствуясь какими-то своими бетанскими идеями.

- Я к твоим услугам, - ответил Бай с преувеличенно теплой любезностью и нарочитой уверенностью, которой сейчас почему-то не ощущал. Чего стесняется Грегор, и почему это стеснение заразно?

- Разговор неудобный, но… ты должен меня понять. - Грегор придвинул кресло поближе и накрыл ладонь Бая своею. - Ты взрослый человек, в конце концов, и, главное, ты… ты - Форратьер.

В чем состояло преимущество принадлежности именно к семье Форратьеров, Бай в первую секунду не понял, но легкое прикосновение прохладных пальцев его почему-то встревожило. И тут до него дошло. Какое там "почему-то"! Бай оказался полностью и непреложно уверен, что ценимая Его юным Величеством форратьеристость не подразумевает ничего хорошего.

"Форратьерское безумие", так говорят. И еще - "форратьерские извращения".

И - ладонь Грегора мягко лежит на его руке.

При всей своей легкомысленности Бай был почти абсолютно уверен, что где-то в шкафах СБ стоит тонкая папочка и с его именем. Он - высший фор, этого достаточно. Значит, ни одно из отклонений от принятого стандарта в конечном итоге не избежит попадания на страницы личного дела. И сексуальные предпочтения в том числе. Ну и что? Он не собирался ни делать карьеру, ни жениться, и компромат подобного рода его прежде не слишком волновал.

Лишь в эту секунду Бай запоздало задумался, как далеко простирается известный либерализм леди консорта, и способна ли она уговорить регента допустить до глаз и ушей их юного воспитанника часть этой информации? Личную часть? И если да, не таится ли за настойчивым взглядом Грегора упрямое намерение проверить полученные им сведения на практике?

Грегор не убрал руки.

Бай сглотнул и попытался мысленно осадить разгулявшуюся фантазию. Увы, по-взрослому испорченное воображение почти совершеннолетнего мужчины тут же подсказало ему такое дальнейшее развитие событий, что сердце Бая зачастило, и отнюдь не от возбуждения, а в приступе легкой паники. Хотя, объективно говоря, Грегор был симпатичным пареньком, но ни императоры, ни подростки, ни близкие родственники в список предпочтений Бая не входили.

- Ты ведь слышал… не мог не слышать? - Грегор посмотрел вопросительно, улыбнулся. Кажется, молчание он расценил как знак согласия. Потом помолчал сам, покосился на Бая, решительно взялся за бутылку и плеснул в оба бокала по глотку драгоценной рубиновой влаги. В этом жесте была такая откровенность - "глотнем для храбрости!", - что Бай только тоскливо вздохнул. И продолжение реплики его не обмануло: - … Про Джеса Форратьера и моего отца.

О, да, конечно, про дядю Джеса Бай слышал много и разного: его отец, когда бывал навеселе, не стеснялся в выражениях при сыне-подростке. Откровенней намекнуть, пожалуй, было невозможно. И стало ясно, что Грегор хорошо подготовился к разговору и не случайно повел своего кузена выпить глоток вина в уединенный кабинет.

А Бай еще сетовал сегодня на недостаток императорского внимания! Вот теперь получит, эксклюзивно и по полной программе. "Интересно, мальчик в свои четырнадцать хотя бы целоваться умеет?" - некстати вылез с вопросом внутренний голосок, и Байерли Форратьер почти поперхнулся марочным вином. Ой, мамочки… Как выкрутиться из этой ситуации без потерь, он понятия не имел.

- Слышал, но я… - Бай осекся. "Что - я? Решительно осуждаю? Благородно в это не верю? Или - у нас это не наследственное?" Вспомнилось вдруг, что говорят, будто племянники как раз наследуют противоестественные склонности от дядюшек. Да и засветиться в обществе приятных молодых людей он уже успел, соврать не получится. Всегдашнее остроумное красноречие покинуло Бая, и с его языка сорвалось самое примитивно-дурацкое: - Ты меня за этим позвал?

- Я… - Грегор допил вино, и его бледные щеки окончательно порозовели, - да. Поговорить, и не только. Я хотел попросить тебя… не знаю, Бай, не согласишься ли ты… - Император замялся, явно подбирая формулировку. Бай быстро перебрал возможные отговорки. Сослаться на головную боль, скоропостижную смерть бабушки, важную встречу и уходящий рейс на Бету?…

Грегор вздохнул.
- Понимаешь, я узнал… Недавно узнал, что адмирал Форратьер был отцовским фаворитом. Я… мне никто не говорил про него толком, но я не маленький уже, понимаю. Я хочу сам узнать…
Грегор прочистил горло. Бай вжался в кресло, представив себе в красках, насчет чего конкретно любопытствует молодой император и как сложно будет сказать ему "нет", не оскорбив смертельно.
- Я понимаю, просьба не очень приличная, - пальцы Грегора настойчиво сжали панически вцепившуюся в подлокотник кисть Байерли, - но я тебя прошу. Не как император, конечно. Как кузен. Личная просьба. Пусть это будет только между нами двоими…
Двоими. Да. Не компанию же в императорскую спальню приглашать! Бай в ужасе зажмурился бы, если мог…
- … Не мог бы ты потихоньку порыться в ваших семейных архивах - там должна сохраниться какая-то переписка моего отца с твоим дядей?

Байерли осторожно вздохнул. Катастрофа откладывалась, или он ослышался? Переписка? Покопаться в бумагах, только и всего?

- Скажешь "нет", я не обижусь, - Грегор отвел глаза. - Императору не пристало шарить по шкафам своих подданных, знаю. Да, лорд Эйрел ничего от меня не спрячет, если попрошу. Но объяснять… - Он помолчал и договорил тихо. - Поэтому и не хочу просить, понимаешь? Неприлично.

Байерли торопливо кивнул. Он понимал. То ли дело было в еще одной сплетне, связывающей имя дяди Джеса с нынешним регентом, то ли Грегору было просто неловко говорить со взрослыми на щекотливые темы. А он-то навоображал… Облегчение затопило его теплой волной опьянения, и Бай тихонечко хихикнул.

- Я знаю, что говорят. Что мой отец с вашим Джесом были любовниками, - выговорил Грегор решительно, не обращая внимания, что покраснел до ушей. - Бай, посмотри, пожалуйста: письма, снимки, если найдешь. И ответь, как ты думаешь: правда это или вранье? Ты-то в этих вещах сам разбираешься, верно?

И подмигнул.