"МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ" Автор: Жоржетта Рейтинг: Слэш, NC-17 Варнинг: насилие Персонажи: Байерли, ОМП

Если вам понравилось, пожалуйста, оставьте отзыв - порадуйте автора.

Байерли сдернул берет и раздраженно потряс им в воздухе. На вытертый паркет у порога упало несколько хлопьев снега.

Ему не нравилась эта погода и дешевая меблированная комната в гостиничном районе - тоже. Бай ничего не имел против тайных свиданий, но предпочел бы обставить их как-то более впечатляюще. В конце концов, здешняя убогость - не его стиль, и довольно странно, что такой до ужаса логичный Жерар не желает с этим считаться. А еще Бай не любил упреков, особенно тех, на которые и ответить-то нечего. То, что сейчас ему предстояло признаваться в собственной неудаче, настроения не улучшало.

- Проходи, не топчись на пороге, - окликнули его из комнат. Глаза у Жерара на затылке, что ли, или камера над дверью? Однозначно второе, учитывая разнообразные обстоятельства, которыми обставлена их тайная встреча.

Плотный, коротко стриженый мужчина сидел за столом, развернув комм, и рассеянно гонял по трехмерному лабиринту мохнатый шарик. Открытый портфель притулился у ножки стула. Жерар даже встать не соизволил, только помахал рукой, садись, мол. Что ж, тогда и Бай не станет тратить время на хорошо ему известные церемонии.

- Лентяй. Явился все-таки. Давай, рассказывай.

Увы, "Лентяй" было не оценкой его старательности и не шуточным прозвищем. Всего лишь оперативная кличка. Но сейчас, можно держать пари, Баю и за нее добавят. Судя по хмурому выражению на лице, его эсбешный куратор майор Жерар был не расположен шутить. Предположительно майор, если зеленые кубики на мундире не были такой же маскировкой, как все остальное.

Бай сел, покосившись на мохнатое пятнышко, по малейшему движению пальцев все так же продолжавшее прыгать по лабиринту да вдобавок еще и меняющее цвет от ядовито-зеленого до густо-красного. Мелькание бесило.

Майор поманил его пальцем. - Не жмись на стуле, как девица на выданье, сядь ближе. Я записываю.

Комм издевательски подмигивал лампочкой микрофона. Жерар смотрел так, будто только что был вынужден проглотить целый лимон, и тот еще ворочался в желудке, вызывая кислую отрыжку. Специально их натаскивают на такую отвратительную мину, что ли?

- В прошлый раз я придти не мог. Улетал с планеты, - бросил Бай с рассчитанной небрежностью. - На три недели.

- Трехнедельный орбитальный запой?

- С чего ты это взял? - Небрежность на физиономии Бая сменило оскорбленное достоинство. Соблазнительно было бы добавить "Не суди по личному опыту", поскольку в портфеле самым неслужебным образом поблескивало горлышко бутылки и торчал пергаментный пакет с какой-то снедью. Но лучше не дразнить начальство сверх меры.

- С того, что надо пропить все мозги, чтобы разучиться докладывать по форме, - рыкнул Жерар негромко. Байерли не обиделся. Эта манера общения ему была уже знакома и при всей своей бесцеремонности была лучше занудной нотации за "неподобающую инициативу и неспособность грамотно справиться с простым заданием".

- Нечего докладывать, - проворчал Бай и принялся загибать пальцы. - Лорд Форделль, личная яхта, десяток человек народу плюс слуги, круиз до Комарры. Где как раз останавливался лайнер "Астория", три дня мы на его борту проку... провели. Шикарное место, - вздохнул он с легкой завистью. - только, как ты выражаешься, пропивший все мозги идиот способен посреди такого путешествия запроситься домой. Мне была дорога моя репутация, знаешь ли. Ни единого белого пятнышка не должно ее испортить.

- И ты почему-то уверен, что я зачту твои развлечения за нормальную работу информатора, - усмехнулся Жерар. - Ты меня за идиота держишь?

- Ошибся я, - пришлось, наконец, признаться Баю. - Форделль показался мне чертовски подозрительным с этим круизом, и я решил... ну, проверить. Но он чист. Не встречался там вообще ни с кем, кто был бы мало-мальски интересен для конторы. Ни в чем не замешан. Чист, как младенец, кроме, - он помедлил, подбирая для служаки более-менее приличный термин, - экзотических личных вкусов.

- Кто бы сомневался, что это ты проверишь в первую очередь.

- У тебя превратное обо мне представление, - проворковал Бай, который на самом деле потихоньку начинал злиться. Мало того, что передачу информации СБ решило обставлять как тайные потрахушки в дешевом квартале, так он еще должен выслушивать такого рода намеки от этого ханжи? - Я известен в свете как профессиональный бездельник, а не развратник. Слова похожи, но, если напрячься, можно научиться отличить одно от другого.

- Хочешь сказать, это я нарочно вписываю в твои рапорты через один "вступил в интимную связь с таким-то"? - Жерар поцокал языком и в преувеличенном ужасе развел руками. Ручищи у него были такие, что наводили на мысль о борце-тяжеловесе, а не о скромном кабинетном работнике.

- Хм. Мне приходится, - пожал плечами Бай. - Логика, простая логика. Дамы обычно меньше знают, и им почему-то нужно, чтобы за ними красиво ухаживали. Последнее мне не светит, даже если я грохну на подарки и цветы все жалование, которое вы мне не столь щедро уделяете.

- За твои гулянки на яхте тебе полагается штраф, а не жалование, - ласково информировал его куратор. - Ты кем себя возомнил, оперативником первого класса? Твое дело, Лентяй, собирать информацию там, где скажут. Большее тебе не по рангу. А ты зарвался. Сам решаешь, чем заниматься - раз. Пропустил назначенное время доклада и не отрапортовал об отбытии - два. И на редкость бесполезно провел эти недели - три.

Ну вот и ожидаемый занудный выговор с указанием, что ему позволено делать в пределах своей песочницы, будто у Бая своей головы на плечах нет. Можно подумать, этот блистательный шпион сам каждый раз приносит начальству в зубах по одному раскрытому заговору. Пфе.
- Отрицательный результат - тоже результат, - огрызнулся Бай.

- Сочувствую, дружок, - Жерар сочувственно покачал головой. - Лорд Форделль настолько бездарен в постели?

Ах ты черт, да какое этому надоедливому эсбешнику дело до его личной жизни... если на эту жизнь вообще останется время, кстати. - Так себе, на четверочку с минусом! - Откровенно говоря, это он Форделлю еще польстил; несмотря на все свои запросы, тот оказался сплошным разочарованием, на его фоне даже зануда-куратор готов был показаться привлекательным мужиком.

- Почему это я не удивлен? - как-то задумчиво, не отрывая от Бая пристального взгляда, переспросил майор. - Добро бы ты сказал "болтлив" или "хорошо управляем", сошло бы за агентурные данные. А ты сам себя закапываешь. Язык свой придерживать хоть когда-нибудь научишься, а?

- Уж извини, - развел руками Бай. - Моя работа не в том, чтобы, как болванчик, отвечать "так точ..."

Он едва не прикусил язык, когда Жерар рявкнул, стремительно воздвигаясь со стула и сгребая в охапку ворот белой баевской рубашки:
- Да?! И как надо было протрахать эту самую работу, чтобы не заметить контрабанду на борту этой гребаной яхты, а, Форратьер?

По настоящей фамилии Жерар его почти никогда не называл. Припекло, похоже. Бай только глазами хлопал, пока майор, на голову его выше, тряс его, как терьер пойманную крысу, и свирепо взрыкивал с расстояния в жалкие десять сантиметров:
- Своевольничать решил, бездельник? Заговоры в постели искать, за казенный счет? Трахают его на четверочку, идиота?

- Ты что руки распускаешь? - запоздало возмутился Байерли, понимая, что с рубашки сейчас отлетит пуговица. Жерар только покрепче скрутил его ворот, и Бай полузадушенно просипел: - Отпусти.
Может, зря он так художественно описал этому солдафону славный кутеж на "Астории" и приватные развлечения на яхте? Но злость за собственную беспомощность накатила, подминая всякую осторожность, и ему иррационально захотелось врезать хаму со всей силы, а сил оставалось разве что в яде на кончике языка.

- Ревнуешь, что не тебе дают, и сцену из Шекспира решил устроить, Отелло недоделанный? Решил полапать под шумок, нравственный ты наш?..

И тут мир сделал кульбит, из привычной рутины доклада и пикировок превращаясь в черт-те что.

Бай не успевает и опомниться, как ему отработанным жестом заламывают руку за спину и утыкают лицом в стол, так что перед глазами маячит только потертость на кромке комма и пружинящий о виртуальную поверхность игрушки полупрозрачный шарик.

Остается только взвыть: - Ну отпусти же!

- А ты отбивайся, - почти дружелюбно советуют из-за спины, и Бай чувствует, как щелкает расстегиваемая пряжка ремня. Но стоит самую малость дернуться, и он замирает, шипя от боли. Между прочим, так и покалечиться недолго, а он не суперагент, который без колебаний выламывает себе сустав, выбираясь из наручников.

- Нет, не убедительно. - В голосе Жерара ирония, но брюки он вознамерился стянуть с Байерли всерьез.

- Ты свихнулся, да? - ноет Байерли. Он с ужасом слышит в собственном голосе, всегда уверенном и злом, плаксивые мальчишеские нотки. Ему же не пятнадцать лет, и это не... - Или думаешь, я вашей гребаной службе в рабство продался?

- Я думаю, - с неуместным удовлетворением в голосе объясняет майор Жерар, решительно стискивая его задницу ладонью, - что нечего всяким правонарушителям затрахивать моего агента до потери бдительности и остатков мозгов. И нечего всяким гражданским агентам дерзить мне и нарываться всякий раз, когда я выслушиваю их рапорт. Ситуацию надо исправить.

- Жерар, - перехваченным голосом выговаривает Бай. Ситуация нервирует его все больше и больше, и что самое нехорошее, выходит из-под контроля. Этого медведя давно стоило как следует поддразнить, но не с таким же эффектом. - Пошутили и хватит. Выпусти руку, я извинюсь по всей форме.

- Ничего не поделаешь, - невозмутимо отвечает Жерар. Голос у эсбешника почти спокоен, разве что тот задышал глубже. - Тебе придется потерпеть. Я вот уже не первый раз терплю, - крошечная пауза, - твою непочтительность и разгильдяйство.

- Я не хочу, - Бай старается выговорить это тихо и твердо, но голос вздрагивает. - Не хочу. Я привык выбирать сам, - неожиданно срывается с его губ.

- Так выбери меня, - наклонившись, советует Жерар ему на ухо.

А ведь он ждет, что я начну отбиваться, если всерьез не хочу, соображает Бай лихорадочно. Вояки гребаные. Все привыкли решать силой. Про нравы в военных училищах Бай слыхал, благословляя свою предусмотрительность, что во время оно сказал идее армейской карьеры "нет, нет и еще раз нет". Но драться Баю определенно не хочется. Чего ради? Темпераментный и не бездарный партнер плюс быстрый секс безо всяких обязательств - привлекательная идея. Но... это неразумно, это опасно, это значит поддаться на шантаж, в конце концов!

Бай застывает, сам не понимая толком, как ему быть, и это решает дело. Его мнения здесь явно не спрашивают. Одной рукой Жерар фиксирует его в захвате, а другая шарит по его телу, уверенно и без жестокости, оглаживает, пальцы то прихватывают ягодицы, то скользят по груди, теребя соски. Сердце у Бая колотится, как у вспугнутого зайца, ему страшно до темных кругов перед глазами, и майор должен это прекрасно чувствовать. И это ему явно нравится, заразе. Хуже, что и самому Баю нравится тоже.

- Не надо!

- Надо.

Пароль и отзыв, да? Гребаная эсбешная привычка. При одной этой мысли Байерли истерически хихикает.

- Ты же похеришь все, - он все еще пытается воззвать к рациональности майора, сам не замечая, что выгибает спину, как кошка. - Мою карьеру. И свою. Я это так не оставлю.

- А с чего ты взял, - спрашивает тот скучно, - что я собираюсь скрывать эту маленькую подробность от начальства?

Его ладонь охватывает баевский член ровно в ту же секунду. Совершенно иррациональная мысль о злобном эсбешном чине, намеревающемся отдать беднягу Бая в личное владение майору, окатывает его последней вспышкой ужаса, точно приливной волной, которая, спадая, оставляет за собой невыносимое, тянущее возбуждение.

- Ну вот. Ты сам выбрал, - усмехается Жерар, ритмично двигая рукой.

Шершавая ткань мундира трется о поясницу Бая. Красный шарик прыгает перед глазами. Мгновенная боль в ноющем запястье смазывает легкую болезненность от проникновения. Все, уже поздно дергаться. "А-а, пусти", - на выдохе просит Бай, и теперь у понятливого Жерара свободны обе руки, а эти руки прекрасно знают, что делать, так что Бай одобрительно ахает. Куратор определенно решил исправить ситуацию - как по анекдоту, перетрахать все по-своему. На самый высший балл. И делает он это обстоятельно и аккуратно, как свои рапорты пишет, не допуская ни одной ошибки. Предсказуемый зануда, без капли фантазии, Бай уж знает о чем говорит. Вот только почему он сам сейчас постанывает и дергает задницей? Неужели, чтобы разнообразить это невыразимо банальное занятие? Банальное. Пугающее. Приятное. Так не бывает одновременно, но Бай дрожит все сильнее - сам не зная, от предельного возбуждения или холода дешевой квартирки. Жерар шумно пыхтит ему в спину и с силой впивается в бедра пальцами, словно хочет раздавить. Бай вскрикивает, бессвязно ругается - и кончает, быстро и резко, заляпав липким чертов стол.

Финал. Мир, летящий галопом, как жеребец на скачках, притормаживает до скучной реальности.

Бай обессиленно перевалился на бок, путаясь ногами в спущенных брюках, охнул, навалившись на место будущего синяка; даже на его смуглой от природы коже завтра проявятся отметины. Взмокшая ладонь скользила по пластику стола, и Жерар протянул ему руку, помогая подняться.

- Извращенец, - огрызнулся Бай неожиданно беззлобно, но руку принял.

- Сам такой, - отозвался майор, сверкая красной и возмутительно довольной физиономией.

Подтянув штаны, Бай протиснулся мимо него в ванную. Муниципальное убожество с треснувшим паутинной сеточкой кафелем, кусок дешевого мыла на раковине, резко пахнущая химией горячая вода. Но в неохотно уходящей эндорфиновой эйфории мир был прекрасен, голова приятно кружилась и даже эта бедность казалась милой.

- Гель-антисептик в пакете на вешалке, - донеслось ему в спину.

Как предусмотрительно. Придется признать, что майор шел сюда с заранее обдуманной мыслью превратить служебные отношения в неуставные и поиметь ничего не подозревающего Бая. Возмутительная ситуация. Не в последнюю очередь потому, что "по очкам" Бай проигрывал.

Но секс был хорошим, чего уж там. За хороший секс можно простить многое, а Жерар сейчас даже не подозревал, как горячо он нуждался в баевском прощении. Злопамятность была не той фамильной чертой Форратьеров, которую Бай унаследовал в первую очередь, но все же... Майор определенно зарвался с этими, как там у служивых говорится, неуставными отношениями. Зарвался и заврался.

- И врешь ты все про свое начальство, скотина, - проворчал Байерли.

- Если я тебе вру, это еще полбеды, - отозвался Жерар из комнаты - вот слух, а? - Главное, чтобы ты мне не пытался.

- Раскомандовался! - Возмутившись, Бай чуть флакон с гелем из рук не упустил.

- Тобой не командовать, так ты наломаешь дров. Ни неуправляемый тип, ни распутник на твою работу не подходит. А ты уже создал себе именно такую репутацию. Кстати, не нравлюсь я - можешь попросить о смене куратора, - посоветовал Жерар с легким оттенком злорадства, - если тебе повысят оперативный ранг, конечно.

- Ты меня трахнул и еще нотации мне читаешь?

- Остынь. - Не поддавшись на ссору, Жерар пояснил терпеливо: - Во-первых, ты и так мне мозг затрахал. Каждый раз, когда я вызываю тебя на доклад, ты упражняешься в остроумии, умничаешь, пытаешься уклониться от исполнения прямых приказов и ворчишь, как недостойна тебя эта убогая обстановка. Справедливо, чтобы я получил в компенсацию хоть что-то. Во-вторых, я хочу, чтобы моя с тобой работа не пропала впустую и ты не вылетел пинком под зад, а получил ранг, которого заслуживают твои мозги, пусть к ним и прилагается чересчур болтливый язык и задница, на которую ты ищешь приключений.

Бай промолчал. Он сам не мог понять, что сейчас чувствует. Смертельное оскорбление? Нет. Желание отомстить, и поизощреннее? Черта с два, ничего похожего. Тянущая досада неудовлетворенности, максимум. И обида, от которой так и подмывает начать выяснение отношений. Прямо как у давних любовников, мать-перемать... Бай расправил рубашку. А пуговица все же выдержала, кстати. Вот про его самообладание этого не скажешь. Два противоречивых желания рвали в клочья тонкую натуру Байерли Форратьера. То ли уйти без шапки в ночь глухую и в жизни больше не видеть эту сволочь. То ли договориться с ним о повторении, только не на скорую руку и не в этой дыре.

В качестве компромисса он раздраженно хлопнул дверью ванной, выходя.

- Думаешь, раз тебя поставили за мной следить, так я тебе принадлежу, - зло бросил он. Им двоим еще предстоит работать вместе. Черт его знает, что это теперь будет за работа. Бай всегда считал тех, кто почитает за честь дать начальству, просто восторженными идиотами, и нынешний эпизод его мнения не изменил.

- Четверть часа назад ты мне очень даже принадлежал, а навсегда - упаси меня бог от такого имущества, - в смешке Жерара чувствовалось непонятное напряжение. И куратору хватило ума не взять в голову, что, вставив Баю, он якобы получил какие-то особые права на него. Интересно.

- А ты, я вижу, горд до самых печенок, что разложил высшего фора на ободранном столе в этом клоповнике? - едко переспросил Бай.

- А ты действительно считаешь меня кретином, способным трахать фамилию, а не симпатичную задницу? - парировал Жерар.

- Еще бы. Ты же солдафон, - процедил Бай, глядя ему в глаза. - Шпион. Насильник. С чего я должен доверять тому, что ты говоришь?

- А ты - салага. Необученный штатский. Заноза в заднице. И развратник. Не дури, - буднично посоветовал Жерар, - и я буду помогать тебе. Мир?

"А ведь это - извинения. То-то он мнется неловко, словно собирается признаться в чем-то постыдном. Большего от этого медведя не дождешься, определенно".

Но Жерар сумел его удивить.
- И вот еще что, - буркнул он неожиданно, - меняй образ. Не мальчик уже. Если ты еще раз придешь ко мне с докладом, про твою, мать ее так, интимную связь, одним разом на этом столе не отделаешься.

Бай постарался не показать, как он мысленно возликовал. Попался. "Разве пристало хладнокровному службисту так открыто ревновать, а, милый?" Он смерил своего куратора внимательным взглядом: покрасневшее, и отнюдь не от гнева, напряженное лицо, стиснутые в кулаки крупные руки… Майор так и не понял главного. "Может, шпион ты и хороший, а здесь просчитался. Близость - отнюдь не способ посадить меня на короткий поводок; напротив, теперь ты сам передо мной раскрылся, приятель. И кто еще кого держит за яйца". Бай тщательно обдумает, за какую именно ниточку ему подергать: на выбор - примитивный шантаж оглашением неуставных отношений, вытрясание всяческой помощи через чувство вины или увлекательная игра на страсти и ревности.

Но прямо сейчас требуется немного бальзама на поцарапанное самолюбие: если Бай не оказался сверху, так хоть последнее слово за собой оставит.

- Не могу обещать, - сухо сообщил он, выдержав паузу. - Но предпочту не на столе; тут я с тобой согласен.

- Провокатор, - выдохнул майор Жерар, и глаза у него вспыхнули.