"Когда наступает расплата"
Dira Sidus, Рейтинг: Слэш, PG. Иллиан, лейтенант Джоул, Эйрел Первый фик из серии "Мир, каким он нужен тебе" Оригинал взят с http://archiveofourown.org/works/119331 Перевод: Жоржетта
|
| Иллюстрация к фику: |
Все начиналось по той же схеме, что и авария на борту "Принца Ксава". С одной стороны - самый конец его дежурства, когда он уже заканчивал с работой на сегодня и прикидывал, что будет на ужин и стоит ли потом посмотреть головид или взять книгу, на которую давно нацеливался. С другой стороны - в первый момент происходящее не казалось чем-то таким страшным.
В том, что в его кабинет вошел капитан СБ, не было ничего особо странного. Аркадий привык к наличию СБ рядом, как солдат привыкает жить в окружении смертоносного оружия. Он никогда не забывал, насколько они опасны, но ему хватало о чем беспокоиться и без их вездесущего присутствия. Когда СБшник подошел к его столу, Аркадий спокойно встал и откозырял, а капитан отдал ему честь в ответ. Он уже хотел предложить "Чем могу вам помочь?", ради чего бы тот ни явился, но тут капитан произнес:
- Лейтенант Джоул, вам следует пройти со мной.
Аркадий пережил совершенно то же, что и тогда, на "Принце Ксаве": мгновение безошибочного, непреложного понимания, в какую он попал беду. Он точно знал, что происходит. Он уже прогонял эту ситуацию в уме сотни раз, и когда все случилось на самом деле, то даже не задумывался, что теперь делать. Выпрямившись и позволив лишь легкой озабоченности отразиться на лице, он переспросил:
- Можно я только отправлю письмо?
Он вполне мог получить отказ, но хотя бы попробовать был обязан, а пытаться проделать это без разрешения было бы абсолютно бессмысленно. Капитан кивком указан на его стол:
- С этого комм-пульта - можно.
Следовательно, его сообщение будет перехвачено и прочитано. Возможно, оно даже не дойдет до адресата... но если за ним пришли, им и так почти все известно. Может, его поступок и бесполезен, но так принято на случай чрезвычайной ситуации. Он несет ответственность за то, чтобы это письмо ушло. Таков его вклад в чертовы меры безопасности.
- Спасибо, - отозвался Аркадий. Его голос прозвучал так же хладнокровно, как в тот раз, когда он приказал своим людям покинуть отсек. Он снова присел, ввел длинную, выученную на память последовательность цифр и адресовал камере едва ли не лучшую свою улыбку:
- Мне чертовски жаль, дорогая, но, боюсь, я не смогу прийти на ужин сегодня вечером. Прошу меня извинить.
Сообщение ушло. Больше оснований задерживаться не было. Аркадий выключил комм-пульт, кинул последний - возможно, в буквальном смысле последний - взгляд на свой кабинет и вышел, сопровождаемый по пятам капитаном СБ. По крайней мере, тот не надел на него наручники. Хоть что-то.
***
Капитан отвез его в штаб-квартиру СБ, где протащил вверх и вниз по нескольким лифтовым шахтам и совершенно незапоминающимся коридорам. Их конечной целью оказалась небольшая комната без окон, где вдоль одной стены были встроены шкафы и рабочий стол с раковиной. Комната выглядела настолько стерильной, что было в ней что-то смутно медицинское, но из мебели там стояли только небольшой стол с единственным стулом. Капитан показал Аркадию, чтобы тот сел - спиной к двери. Опустившись на стул, Аркадий разглядел, что с этой стороны столешница оборудована скобами - возможно, для того, чтобы пристегивать наручники.
Он сел, выпрямив спину, положив руки на колени и уставившись в дальнюю стену. "Я не так уж много знаю", подумал он. "Да вообще ничего".
Краем глаза он заметил, как переступил с ноги на ногу капитан СБ. Из оружия у того был только парализатор, и оно оставалось в кобуре.
"Меня не собираются убивать ", убеждал Аркадий сам себя. "Император Грегор издал декрет. Мы больше не вне закона. Наверное, меня заставят подать в отставку, но убить - не убьют. Не заставят меня исчезнуть. Может, мне придется покинуть Барраяр, и тем людям, чьи имена я назову - тоже. Это еще не конец света. Меня не убьют. Здесь не министерство политвоспитания, сейчас на Барраяре - правление императора Грегора. Все должно быть не так уж и плохо".
Раздался слабый шум - щелчок и шипение воздуха; Аркадий вздрогнул и застыл. Это оказалась всего лишь вентиляция, однако теперь он осознал, насколько напуган, если шарахается от каждой тени. И что еще хуже, капитан СБ его страх тоже заметил.
На Аркадия внезапно накатила злость за происходящее унижение. "Нам даровали декрет. Мы больше не вне закона". Так не должно быть, это нечестно. Мы не распространяем вокруг себя мутации и болезни, как болтают невежественные ублюдки, мы не причиняем вреда детям и никого не принуждаем силой. Может, это и мутация, однако всем прочим мутантам на Барраяре нынче позволено жить в мире. Но только не нам. Нас волокут в СБ, рушат нашу карьеру, заставляют сидеть и ждать, пока не зашипит пневмошприц и нашей прежней жизни не наступит конец...
Он выдохнул осторожно и ровно. Его злость испарилась. Нет никаких "нас", вообще никого, кроме него самого: Аркадия Джоула, героя с "Принца Ксава". Еще в семнадцать, когда он собрался в Академию, Дядюшка предупреждал его: взлететь слишком высоко и привлечь к себе внимание - опасно. Аркадию хотелось стать лучшим, но на лучших лежит долг быть идеальными – ну, или, по крайней мере, таковыми казаться.
Аркадий пошел на этот риск, и теперь он пропал, и Дядюшка пропадет из-за него, и все, кого он сейчас выдаст. Единственное, что утешало: Дядюшка с самого начала знал о его намерениях и все равно его принял к себе. Аркадий все же успел отправить сообщение, и, может, теперь последствия падут только на его голову - а Дядюшке хватит времени предупредить остальных, хоть как-то защитить их? В конце концов, для того он все и создал - для их защиты.
А вдруг Дядюшка сумеет помочь и ему, затеплилась слабая надежда, но Аркадий безжалостно задавил ее. Любой с таким секретом, как у него - это дыра в системе безопасности, он слишком уязвим для клеветы, ему нельзя позволить сделать карьеру на Службе. Так должно было случиться рано или поздно. И теперь Дядюшка не станет с ним связываться и не захочет помогать.
За спиной Аркадия открылась дверь. Он не успел повернуть голову, как капитан-СБшник, доставивший его сюда, распорядился:
- Вы можете встать.
Аркадий поднялся. Хотя внутри его всего трясло, но движения оставались плавными.
Он предстал лицом к лицу с еще одним обладателем капитанских нашивок. Порог допросной переступил капитан Саймон Иллиан, тот самый, который все видит и ничего не забывает. Раз Иллиан взялся за расследование самолично, дело не только в Аркадии; должно быть, накрыли всех, от Дядюшки с Тетушкой до самого низа. Все пропало.
Аркадий откозырял, и Иллиан ему ответил: что ж, пока Аркадий носит мундир, он не арестован, знаки различия с него не сорвали, а это влечет за собой должные формальности. Иллиан встал по другую сторону стола. В руках него ничего не было - ни папок, ни записывающего устройства, но они ему и не требовались.
- Лейтенант Джоул, - начал Иллиан спокойным голосом, не предвещавшим ничего дурного. - Я назначил вам эту встречу, поскольку вашу кандидатуру рассматривают на крайне значимый пост, требующий высочайшего уровня допуска. Претендентов на эту должность проверяю лично я. В вашем личном деле я отметил некоторые моменты, вызвавшие у меня вопросы, которые нельзя отложить. Я хочу, чтобы вы ответили на эти вопросы со всей откровенностью. Вы понимаете?
Аркадий встретил его взгляд, не опуская головы, голос его оставался твердым и негромким:
- Фаст-пента, сэр?
Иллиан кивнул:
- К сожалению, лейтенант, если вы не дадите добровольного согласия на применение фаст-пенты, это даст мне основания уже потребовать ее применения.
Аркадий скрипнул зубами. Да, он будет проклят и за действие, и за бездействие, но он же знал это, знал, с самого начала...
- Значит, не важно, что именно я отвечу, сэр, не так ли?
- Любой ваш ответ важен, - поправил Иллиан мягко, так, словно расспрашивал его сейчас об устройстве корабля и заметил, что Аркадий что-то перепутал. - Если вы дали согласие на применение фаст-пенты, значит, вы сейчас проходите процедуру проверки перед получением ответственной должности, и если пройдете ее, то никто вас не обяжет сообщать вашим будущим командирам о содержании нашей беседы. Если вы отказались, то тем самым отказались от будущего назначения. Тогда вы становитесь объектом недружественного допроса со стороны СБ.
Его спокойное заявление потрясло Аркадия с силой разорвавшейся бомбы. В глазах на мгновение затуманилось. Иллиан предлагает ему выход. Если он пойдет на добровольное, истинное сотрудничество - ему могут простить все, в чем он признается. Если станет сопротивляться - пощады не будет.
"Им нужны все остальные". Сам по себе он, быть может, и представляет какую-то ценность - прославленный, перспективный офицер, награжденный медалью герой. Но им нужны остальные, а Аркадия, возможно, отпустят, если он продемонстрирует готовность к сотрудничеству. И, кроме того, Иллиан упоминал какое-то выгодное продвижение по службе; отвергнуть подобное предложение, сделанное шефом СБ - форменное карьерное самоубийство.
Все, что потребуется от Аркадия - искреннее, добровольное сотрудничество в предательстве себе подобных. Все, что ему надо сделать - нарушить клятву, данную Дядюшке и остальным, кто делил с ним этот риск.
Аркадий на секунду прикрыл глаза... что ж, такой момент он тоже мысленно репетировал уже тысячу раз. Он испытал облегчение, поняв, что на самом деле решение принял давно. Сейчас ему оставался только один путь.
Он открыл глаза и вздернул подбородок - на одну, последнюю секунду гордости за то, что он хранит свою честь. И произнес совершенно ровным, почти безэмоциональным голосом - таким, какой слышал в наушниках собственного скафандра, когда понял, что смотрит в открытый космос сквозь здоровенную дыру в корпусе, в какую автомобиль проехал бы без труда:
- Прошу прощения, сэр. Я вынужден отказаться. Я не даю согласия на применение фаст-пенты.
Иллиан никак не отреагировал на сказанное, лишь покосился в сторону, где за плечом Аркадия все еще маячил капитан-охранник.
- Зафиксируйте подозреваемого, пожалуйста.
Аркадий почувствовал тяжесть руки, которая легла ему на плечо. Он положил ладони на стол, по обе стороны от небольших металлических колец, и СБшник, завернув ему оба рукава, надел наручники и пристегнул к креплениям. Интересно, а у него была теоретическая возможность оказать сопротивление? Впрочем, теперь поздно об этом думать.
Иллиан не сел напротив, как того ожидал Аркадий, а до половины обошел стол и распорядился охраннику:
- Набор, пожалуйста, и можете идти.
- Сэр, - энергично кивнул капитан, протягивая Иллиану коробочку, и вышел, не дожидаясь формального отдания чести.
Аркадий остался наедине с Иллианом, шприцем с фаст-пентой и своим отказом сотрудничать. Такое же ощущение, когда ты падаешь или когда вот-вот умрешь. Почти не о чем беспокоиться. Все самое худшее уже случилось: просто ты пока не ощущаешь последствий.
Иллиан поставил аптечку на стол вне досягаемости Аркадия и со щелчком открыл. Первым он извлек небольшой пластырь.
- Тест на аллергию, - объяснил Иллиан, словно Аркадий сотни раз не видел этой процедуры по головиду. Когда тыльная часть его кисти осталась бледной и не покрылась пятнами, Иллиан расстегнул левый рукав его кителя и аккуратно закатал до локтя, ни разу не коснувшись кожи.
- Что ж. Несмотря на заявленный вами отказ, лейтенант, вы подвергаетесь воздействию фаст-пенты... вот.
Холодное прикосновение пневмошприца заставило Аркадия прикрыть глаза.
- Считайте в обратном порядке от десяти, - проинструктировал его Иллиан. Аркадий стиснул зубы, но машинально начал мысленный отсчет, словно проверяя, на сколько может задержать дыхание. "Шесть", услышал он собственный голос. Слова сами лились из губ: "Пять, четыре, три, два, один".
- Хорошо. - Иллиан отошел от него и сел напротив. - Спасибо. Пожалуйста, назовите ваше звание и полное имя.
- Лейтенант Аркадий Паскаль Джоул. - Он чуть наклонился вперед, опираясь локтями о стол. С его именем была связана одна интересная подробность, и он тотчас поделился ею: - Мама назвала меня в честь капитана Аркадия Дюрана из старого голофильма, "Дюран Лесной" или что-то в этом роде... Он еще женился на графской дочери, которую спас от цетов. Мама этот фильм любила.
- Дюран де ла Форе, - по-французски подтвердил Иллиан. Он сидел, скрестив руки. - А что ваш отец?
- Не знаю, - Аркадий наморщил лоб. Отец тоже должен быть частью этой истории, но мама о нем не упоминала. - Его отца звали Паскаль, поэтому, наверное, меня назвали еще и в его честь. Но мама никогда не говорила мне, чтобы отцу нравился капитан Дюран. Хотя, наверное, должен был? Иначе мне бы дали другое имя. Может, они смотрели этот фильм вдвоем. - Аркадий улыбнулся и покосился в сторону, мысленно представив своих родителей. - Порой мне приятно думать, что так все и было. Наверное, они сильно любили друг друга, ведь моя мама такая романтичная особа...
Иллиан слегка кивнул, и это движение заставило Аркадия вновь сосредоточиться на нем. Он был рад, что капитан не оспорил его предположение о том, как отец ухаживал за матерью. Никогда прежде и ни с кем Аркадий этими мыслями не делился, опасаясь, что его раскритикуют, но капитан Иллиан с ним согласился, а Иллиан знает все.
- Что произошло с вашим отцом, лейтенант?
- Не знаю, - признался Аркадий. Он опустил взгляд и увидел, что судорожно стиснул руки, хотя сам он этого напряжения не ощущал. - Я думал, вы знаете, сэр. Мама всегда говорила, что он погиб, сражаясь за лорда Регента, что его подразделение оставалось верным императору, но точно я этого не знаю.
- Почему вы не верите своей матери?
Аркадий с несчастным видом пожал плечами. Он любил маму и был уверен, что его - отец хороший человек, но...
- Когда мне было четырнадцать, я захотел сам в этом удостовериться - сходить на место его гибели и вознести поминальное возжигание. Я знаю, он погиб где-то в городе, он служил там в гарнизоне. Я начал искать. Я начал искать, но мой отец был сержантом. А про погибших чином ниже капитана подробных записей не осталось: неизвестно, на чьей стороне он сражался. И тогда я сам захотел стать капитаном. Чтобы мое имя записали. Чтобы было важно, на чьей я стороне.
- А на чьей вы стороне, лейтенант?
Аркадий вскинул голову, и слова хлынули из него бурным потоком:
- На стороне императора, сэр! Я принес офицерскую присягу и служу императору. И еще я присягал Дядюшке, но он верный человек, сэр, самый верный.
- Что это за дядюшка, лейтенант? Ни у одного из ваших родителей нет живых братьев.
Аркадий улыбнулся:
- Не в этом смысле дядя, сэр. Просто мы его все так называем. Такое прозвище, как обычно молодые люди дают людям постарше, которые им нравятся, верно? А настоящее имя не произносят. Не знаю даже, как его еще можно называть, если не Дядюшкой. Мы с ним спали. Он это делал не с каждым. Но меня он любил. Любит. Хотя теперь он на меня так рассердится...
Аркадий взглянул на свои руки и увидел - хотя не ощутил - что впивается ногтями в собственные запястья.
- Лейтенант, - четко произнес Иллиан - Слушайте. "Сумерки - плащ моего сеньора...".
- "... Я же в золото облачен", - автоматически подхватил Аркадий. Пароль Иллиану уже известен, и это не Аркадий его выдал. Следовательно, Иллиан уже получил информацию от кого-то другого. Вот только... – Но этот пароль старый, - поправил он, хотя и понимал, понимая, что не должен былэтого говорить, что мог бы заставить Иллиана поверить, что у него самые свежие сведения. - Я им не пользовался давным-давно, с моего самого первого года. Потом мы говорили что-то вроде...
- Этот пароль вам дал майор лорд Гектор Форгороф, так? - перебил его Иллиан, словно свежие данные ему были совсем не нужны.
- Да! - Аркадий энергично закивал, но его пальцы скрючились, словно пытаясь остановить поток слов силой этой хватки. - Мне было шестнадцать. Я пришел к нему за рекомендацией в Академию. Это Руслан подсказал мне, у кого ее попросить. Я целовался с Русланом за школьными конюшнями, когда нам было двенадцать, и знал, что нравлюсь ему. Мы все-таки старались держаться подальше друг от друга, потому что знали, что это опасно, но однажды мы...
- Руслан посоветовал вам обратиться к майору Форгорофу за рекомендацией в Академию?
Аркадий заморгал, отвлекшись от невероятно живого воспоминания о том, как руки Руслана Десни расстегивали его форменные брюки.
- Да, Руслан. Я знал, что он этим занимается: он вечно учил, как можно с кем-нибудь познакомиться в городе - а это был все равно что другой мир, и я знал, что он имеет в виду секс. Секс с мужчинами, такими, как мы.
- Вы сознательно хотели, чтобы вас рекомендовал в Академию мужчина тех же склонностей, что и вы?
Аркадий улыбнулся, ощущая где-то глубоко эхо давнего подросткового желания, даже смазанного четвертьвековым страхом.
- Это был отличный предлог познакомиться с офицером - с настоящим взрослым, а не с теми курсантами и мичманами, которые приезжали навестить школу и показать, какими мы станем через несколько лет. Руслан посоветовал мне попытаться с ним, и он мне так понравился, такой... такой командир... Я флиртовал с ним как малолетний идиот, аж страшно вспомнить теперь. - Нет, в эту секунду Аркадию ничего не казалось страшным. Он лишь знал, что должен бояться. Может, если он испугается, то прекратит болтать? Он слышал свой голос: - Дядюшка сказал, что я очарователен и нравлюсь ему.
- Как полное имя Дядюшки?
- Майор лорд Гектор Форгороф, - продекламировал Аркадий, по-дурацки улыбаясь при одном звуке этого имени. Ему всегда нравилось звучание полного имени, но, кажется, с тех пор он произносил его вслух раза два, не больше. - Я зову его Дядюшкой, а полковника Тротье - Тетушкой. Все, с кем я знаком, их так называют. Имена использовать опасно, знаете ... мы стараемся не знать имен друг друга. Хотя кое-чьи мне известны. Каждый знает хоть чье-нибудь имя, с этим ничего не поделать.
- Упомянутый вами полковник Тротье - это Алексей Тротье, так?
- Да. - Аркадий кивнул. - Алеша. Тетушка. Он вовсе не похож на леди, но это же неправильно, когда у тебя есть двое дядюшек и не одной тетушки, верно?
- Скорее всего, - сухо подтвердил Иллиан. Аркадий почувствовал, как лицо расплывается в бесполезной гримасе, пока его мозг и голос сражаются друг с другом. - У вас были интимные отношения с Форгорофом, так?
Аркадий быстро закивал.
- Да, но недолго. Дядюшка говорит, ничто не может длиться долго и что нам не следует привязываться. Опасно иметь долгий роман. Опасно ревновать. Поэтому он представил меня Тетушке - только мы друг другу не подошли, и у нас ничего не было. А после того, как я дал клятву, он познакомил меня с Матье - это имя, его фамилии я никогда не знал, он сержант, воевал на эскобарской войне и во время фордариановского мятежа, и у него была татуировка...
- Да, я понял, - твердо перебил его Иллиан. Он все время не давал Аркадию вдаваться в детали, но это не имело смысла! Фаст-пента предназначена как раз для того, чтобы узнавать все в деталях. - Форгороф потребовал от вас сексуальной близости в обмен на свое рекомендательное письмо?
Тут Аркадий по-настоящему рассмеялся. Он знал, что все будет не так просто, но здесь - всего лишь глупое недоразумение, и разве не мило будет его рассеять?
- Нет, сэр, конечно же, нет! Он бы никогда не доверился мне так быстро. Мне было шестнадцать, я ничего не понимал. В первую нашу встречу он меня только расспрашивал, а я с ним заигрывал. Потом была вторая, когда он показал мне свое письмо и сказал, что отошлет его в Академию. А вот позже я ему сам позвонил, так мы встретились в третий раз, и тогда...
- Вас когда-либо принуждал к сексу Форгороф или кто-нибудь, связанный с ним?
Смех Аркадия резко оборвался. Даже под фаст-пентой в этих словах не было ничего забавного.
- Нет. Никто и никогда, мы же не...
Но Иллиан не дал ему объясниться и резко свернул разговор в куда более опасном направлении.
- Вы сказали, что вас не знакомили с другими мужчинами до тех пор, пока вы не дали клятву. Вы принесли присягу этим людям?
Аркадий вздрогнул, каждым дюймом кожи чувствуя опасность. А вот это может оказаться хуже и гораздо хуже, чем он предполагал.
- Да, - ответил он и замолчал, стиснув зубы.
- Вы принесли офицерскую присягу, лейтенант. Вы поклялись повиноваться кому-то еще после того, как присягнули императору?
- Нет, - ответил Аркадий, беспомощно сплетая руки.
- Вы присягнули императору, будучи уже связанным присягой с кем-то другим?
- Да, - признался он. - Но... в нашей клятве так и говорится "никогда не забывать, что наша первейшая верность принадлежит императору и Барраяру". Прошу вас, сэр, это же не может быть изменой...
- Я ни слова не говорил об измене, - поправил Иллиан холодно. - Вы принесли клятву Форгорофу и Тротье до того, как они познакомили вас с остальными. В чем именно вы поклялись?
- Никогда не искать интимного знакомства с людьми, которым я не был представлен. Никогда не пытаться узнать о людях больше, чем они мне сами сообщат, включая фамилию и звание. Никогда не использовать имеющуюся у меня информацию для того, чтобы навредить остальным. Никогда... никогда их не предавать, не предавать Дядюшку и Тетушку.
Аркадий быстро заморгал, сгорбившись над столом и безуспешно стараясь протереть глаза скрюченными пальцами. Возле его руки вдруг лег простой белый платок, и он чуть отпрянул. Не разгибаясь, он поднял взгляд. Да, это Иллиан подался вперед и передал ему платок.
– Но я не предатель, - заявил Аркадий, вытирая лицо.- Я же отказался! Сказал "нет". Просто я не могу перебороть фаст-пенту.
Он скомкал платок и выпустил его из пальцев. Тот развернулся и остался лежать на столе, словно маленький белый флаг капитуляции.
- Разумеется, не можете, - согласился Иллиан, забирая платок и пряча его куда-то. - А что бы с вами случилось, если бы вы их предали по собственной воле?
- Никто никогда не нашел бы моего тела, - твердо сказал Аркадий. - Двадцать лет назад, еще до меня, такое едва не случилось. Дядюшка сделал так, что тот человек просто исчез. Мы не вправе зависеть друг от друга. Никто не посмел бы.
- Как вы полагаете, что произошло бы, если бы кто-то дал показания против вас?
- Дядюшка отослал бы меня подальше. А если бы дело зашло слишком далеко, и я оказался в реальной опасности, мне следовало пойти прямо в бетанское посольство. Дядюшка говорил, что они принимают нас как политических беженцев, поскольку считают, что жизнь мужчин вроде нас на Барраяре постоянно подвергается опасности. Но это не так! - возмущенно добавил он, хотя тем временем мысленно орал на себя: "Прекрати, прекрати!" О Боже, теперь вокруг посольств выставят кордон... - Опасно только, если мы будем неосторожны, но люди Дядюшки всегда осторожны.
- А если бы дело ограничилось одними угрозами? Если бы кто-то сказал вам, что все про вас знает, и вы должны ему заплатить за молчание?
- Дядюшка, - упрямо повторил Аркадий. - Сказать Дядюшке, и этот человек исчезнет. Дядюшка говорит, нельзя кормить шантажиста - он становится только сильней.
- Вы никогда не рассказывали ничего компрометирующего о себе никому, кроме людей из организации Форгорофа и Тротье? Может ли кто-то еще обвинить вас в гомосексуальном поведении?
- Ну, обвинять все горазды. - Аркадий попытался развести руками, но жест оборвали наручники, заставив его слегка нахмуриться. Однако языку ничто не мешало: - Люди же обвиняют премьер-ми...
- Стоп, - произнес Иллиан резко, и Аркадий повиновался, застыв совершенно неподвижно. - Лейтенант, имели ли вы сексуальные контакты с кем-либо за пределами организации Форгорофа?
- Нет, сэр. Клянусь. Мне даже неизвестно, где искать таких людей самому... или как определить, что кому-то, как и мне, нравятся мужчины. Вкусы у всех разные. Я слышал, на Комарре есть места, типа клубов, где собираются люди вроде нас. Но тогда, получается, они сидят там все вместе и видят друг друга. А что если случится облава? И как быть, если ты встретишь там своего командира, или соседа, или еще кого-то знакомого? А еще туда может войти любой, кто на самом деле не является одним из нас, а потом разболтать, кого он там видел. Это опасно. Я бы не стал так поступать.
- Вы не имели близких контактов ни с кем, помимо людей из организации Форгорофа, даже в свой отпуск на Комарре?
- Нет. Не считая одного раза, года два три назад: на Комарре я отчаянно флиртовал с одним капитаном... он был такой симпатичный, сэр, и первым поставил мне выпивку, но я тогда не пытался ни с кем познакомиться, просто я был один, а он так мил...
- Вы знаете, как его зовут?
- Нет. Он с корабля "Славный рассвет", и можно было бы потом отыскать его в справочнике, капитан говорил, чтобы я его нашел, но я не стал. Я знал, что это опасно, сэр, и никогда так не делал, сэр, никогда, я же обещал, что не буду! Я поклялся никого не разыскивать.
- И вы просто сидели с ним вместе на людях? Вы никуда с ним не уходили, чтобы остаться наедине?
Аркадий резко замотал головой, отчего та слегка закружилась.
- Я поставил ему выпить в ответ, и все. Мы разговаривали, но я знал, что должен быть осторожен, и не сделал ничего очевидного. Мне давно уже не шестнадцать, сэр, и я понимаю, что делаю.
- Подумайте хорошенько, лейтенант. Был ли у вас за прошедшие девять лет кто-либо помимо людей, с которыми вас знакомили Форгороф и Тротье? Если ли кто-то еще, кому известно про вас?
Аркадий покачал головой.
- Я всегда был осторожен, сэр, всегда, и я дал слово. Если я приму приглашение чужого человека, в опасности окажутся все. Я никогда этого не делал, никогда.
- Хорошо, - ответил Иллиан. - В таком случае я ввожу вам антидот. - Он встал со шприцом в руке и прижал иглу к той же самой точке на предплечье Аркадия. - Теперь считайте от десяти и дальше.
- Десять, - начал Аркадий, разглядывая сгиб своего локтя. - Одиннадцать, двенадцать, тринадцать...
Он замолк и спрятал лицо в ладонях. Лишь теперь он почувствовал, как саднят царапины, идущие от запястья к костяшкам пальцев. Мальчишкой у него была привычка царапать себе руки, чтобы пытался не думать о каких-то вещах, которые лезут в голову. Потом он немного повзрослел и решил, что ни в этих мыслях, ни в действиях нет ничего плохого. И смотрите, куда его это привело!
От стыда у него пробежали мурашки по позвоночнику, и скрутило живот. Все то, что он рассказал Иллиану, фамилии, которые он выдал... Хотя могло выйти и намного хуже. Иллиан вообще-то не не требовал от Аркадия фамилий. Он не заставил его выдать Ленгтона и бедного покойного Калласа с "Принца Ксава", а уж их фамилии Аркадий неизбежно знал. Он даже не спросил фамилию Руслана.
Аркадий выпрямился и положил раскрытые ладони на стол. Иллиан снова сидел напротив него.
- Так получилось, лейтенант, что я знаком и с Гектором Форгорофом, и его организацией. Не имей мы собственных глаз в подобном замкнутом сообществе, мы не вправе были бы позволить ему существовать.
Аркадий открыл рот, снова захлопнул и задумался. Если это правда, если Дядюшка - осведомитель СБ, если...
- В гомосексуальном поведении нет ничего незаконного, и в Округе Форбарра в правление императора Грегора оно не преследуется. В любом случае, ваши сексуальные склонности - СБ не касаются. Меня заботит лишь ваша верность и ваша уязвимость либо способность устоять перед внешним давлением. На вопросы, которые я вам задал, вы ответили правильно.
Аркадий уставился на него. Иллиан слегка улыбнулся.
- В частности, вы самым верным образом ответили на наиболее важный из них: тот, который я вам задал до введения фаст-пенты.
Аркадий отвел взгляд и стиснул зубы, чтобы не дать волю слезам. Это было проверкой, все было проверкой, и он ее прошел. Он вел себя с честью, справился с проверкой, и теперь сам Саймон Иллиан считает, что Аркадию можно доверять, и ему наплевать, с кем он там когда-либо спал.
Иллиан снова поднялся, подошел к нему и снял наручники. Аркадий даже не пошевелил руками и не поднял взгляд.
- Как только вы достаточно придете в себя, можете покинуть эту комнату. Когда вы будете готовы, за этой дверью вас будет ждать человек. Он отвезет вас домой на такси. Если вашу кандидатуру выберут на должность, о которой я упоминал, вы узнаете об этом через неделю или две.
После ухода Иллиана Аркадий просидел еще несколько минут, уставившись в стену, но дольше оставаться здесь смысла не было. Проверка закончилась.
***
Прошло девять дней, и каждый день Аркадий задумывался, не позвонить ли Дядюшке.
Но так и не позвонил. Миновало целых девять дней, а Аркадий до сих пор не представлял, осмелится ли задать ему вопрос и о чем именно, неважно, что он на самом деле хотел узнать. Он не позвонил, потому что не хотел знакомиться с кем-то новым и боялся, что не сможет взглянуть в глаза прежним приятелям и не признаться, что чуть было их не выдал. Может, это окажется не важно, может, Иллиану не будет до этого дела, но его снова и снова переполняло ощущение страха и едва не случившейся катастрофы.
Четырежды он ходил гулять в посольский квартал, предусмотрительно не останавливаясь, когда проходил мимо бетанского флага. Он был осторожен, и опасности не было, и не было бы даже если он бы действительно что-то натворил, но он не мог прогнать от себя воспоминания о секунде, когда узнал, что его жизнь кончена. Он никогда не считал Барраяр раем, но теперь чувствовал горечь на языке, а клятвы давили на него сильней, чем когда-либо прежде.
Последние три дня он думал, не стоит ли позвонить Тетушке и попросить найти для него сваху. Он знал, что существуют женщины такие же, как он, и что у них есть свои собственные Дядюшка с Тетушкой, или как там они их называют. Если он женится, это будет означать, что он точно остается здесь и хочет, чтобы его сыновья служили императору. Это будет означать, что он принимает необходимость создать нормальную семью и никогда не поступит так, как юный Форлеснер, который сбежал на Комарру и там заключил брак со своим камердинером. Раньше он вообще никогда не думал, о такой возможности - он всегда собирался жениться, подарить матери внуков, назвать сына Кристофом в честь своего отца - но теперь все его будущее повисло в воздухе.
Он подумал про Комарру и про то, что на крайний случай Зергияр тоже сойдет. Он может попросить о переводе прежде, чем речь зайдет об этой загадочной ответственной должности. Он может забиться в какой-нибудь темный угол, заставить всех про себя забыть и больше никогда не привлекать к себе внимание таких значительных людей. Тогда ему не придется беспокоиться, гадая о целях подобной проверки.
Что же они от него хотели? Может, ничего не меняется просто потому, что он не в силах вынести неопределенность, чего бы это ни стоило...
Аркадий отвлекся от своих мыслей и поднял голову, услышав звук шагов. Голова тут же пошла кругом: в кабинет вошел СБшник. Однако тот лишь оглядел помещение и вышел. Увидев же, кто вошел в дверь после него, Аркадий моментально вскочил на ноги, отдавая честь.
Премьер-министр адмирал граф Форкосиган направился прямо к нему. Непонятно почему, но он улыбался. Он откозырял Аркадию в ответ и распорядился:
- Садитесь, лейтенант, мне просто надо с вами поговорить, это недолго.
Аркадий повиновался приказу - а что, ему могло прийти в голову ослушаться? - и ошеломленно глядел, как премьер-министр вытаскивает из-за стола Джолифа стул и садится рядом. Усевшись, тот свободно откинулся на спинку, положив руки на колени.
- Лейтенант, я в курсе, что вы недавно прошли через дополнительную процедуру проверки безопасности. Капитан Иллиан сказал мне, что для вас она была весьма неприятна. Приношу свои извинения за то, что она потребовалась.
Премьер-министр сделал паузу, словно извинялся сейчас искренне, а не вежливости ради, и действительно ждал от лейтенанта ответа. Аркадий покачал головой:
- Я проходил и через худшее, сэр.
Он понял, насколько невежливо это прозвучало, едва только слова слетели с его губ, и немедленно заткнулся, однако премьер-министр лишь улыбнулся шире, показав зубы.
- И вы справились с этим худшим, лейтенант. Мне сказали, что даже под давлением вы способны мыслить здраво. Похвальное качество для молодого офицера.
Интересно, кто это ему сказал, Иллиан? На Аркадия снова нахлынули те чувства, что терзали его последние девять дней: одновременно и отвращение к этому испытанию, и гордость за то, что прошел его.
Премьер-министр немного посерьезнел.
- Причина, по которой вас подвергли этой проверке, равно как и причина того, что я сейчас здесь - одна. Это мой нынешний военный секретарь. Лейтенант Смит скоро получит повышение. Он проходит проверку, чтобы занять новую должность, и, надеюсь, после этого вы захотите заступить на его место.
- А-а… - только и смог произнести Аркадий.
Подобный вариант ему даже в голову прийти не мог. Он думал о тайных заданиях или какой-нибудь корабельной службе; размышлял, как же ему неохота предстать лицом к лицу с ледяным вакуумом после того, что случилось на борту "Принца Ксава". Но за все эти девять дней даже представить себе не мог, что премьер-министр может увидеть в нем героя. А ведь он, наверное, даже не знает его тайну. И не должен знать: проверка именно для этого и предназначалась. Если Аркадий сумеет сохранить свой секрет, то один из величайших людей Барраяра всегда будет смотреть на него так, как сейчас.
Премьер-министр все еще улыбался, и Аркадий не мог не улыбнуться в ответ, что бы там ни было. Глубоко в душе он вдруг снова почувствовал себя шестнадцатилетним и выпалил:
- Да, сэр!