ЖАЛОСТЬ

Идиоту, постучавшему в дверь, Ард велел убираться. Он не хотел никого видеть, так что пусть стучащий оставит его в покое.

- Вряд ли. - В каюту вошел гермафродит - как там его имя, Торн?.

- Чего тебе надо? - Ард не озаботился тем, чтобы встать с кровати, а тем более натянуть штаны.

Герм сел на единственный в каюте стул. - Я хочу поговорить с тобой, мистер Мейхью. Мы беспокоимся.

- Кто это "мы", капитан? - Ард отпил из бутылки.

- Коммандер Ботари. Коммандер Джезек. Я. Ты не выходишь в столовую. Не смотришь за своим кораблем. Проводишь *тут* все время и наливаешься этим пойлом.

- Ну и что? Корабль бесполезен, и я бесполезен, и тут нет этого чертова мальчишки, чтобы опять перевернуть мне мозги и заставить поверить, что я на что-то гожусь.

- Мальчишки? Ты про адмирала Нейсмита?

Он отпил еще глоток. - Ты же знаешь. Лет восемнадцать, или вроде того: встречал я таких ребят. Забавно. А ее тоже звали Нейсмит. Рыженькая. Заплатила мне больше, чем я просил, чтобы я отвез ее не куда-нибудь, а на Барраяр. И без обратного билета. Да еще сразу после войны, когда мы только и говорили, что про того проклятого Мясника. И все равно бы я этого не слелал, не переверни она мне мозги вверх тормашками. Так ты зачем здесь, капитан?

- Я же сказал. И думаю, что я могу помочь. - Гермафродит улыбнулся.

- Чем ты можешь помочь? Я просто списанный на берег пилот - и никто не наймет меня больше водить корабли. Никогда мне не стать цветом, и позволить себе новые имплантанты я тоже не могу, даже если бы в моем возрасте кто-то взялся меня оперировать. - Бутылка опустела. - И ни один парень не посмотрит на списанного пилота, но в этом-то ничего нового нет.

Он заметил, как Торн кинул быстрый взггляд на его серьги. Сережки самого гермафродита говорили "одинок, свободен и открыт для любого пола". - Знаешь, я ведь и мужчина тоже, - сказал Торн, склонив голову.

- Не нужно мне траха из жалости.

- Секс есть секс. И я в нем весьма неплох. - Герм вскинул голову, и линия его подбородка оказалась неожиданно волевой. Торн смотрелся не таким двуполым, как несколько минут назал - эта черта в гермах всегда смущала Арда. - Ты когда-нибудь занимался сексом с одним из нас?

- Ага. Когда я был пацаном, я попробовал разные штучки, как обычно. А что ты имел в виду... - прежде, чем Ард договорил "только что", Торн его поцеловал.

И целовался он чертовски хорошо. Отсутствие бороды не особо смущало - Арду приходилось спать со множеством мужчин, которые избавились от растительности на лице, заморозив волосяные луковицы. Он сам пару раз это делал. Вот прижавшаяся к нему мягкая грудь - это было уже другое.

Гермафродит отстранился ненадолго. - Именно это я имел в виду. И оно тебе нужно прямо сейчас.

- Не нужна мне твоя жалость, капитан, я же говорил.

- О'кей, а как насчет того, что я возбужден и мне хочется? Других бетанцев тут нет: только ты и я...

- Ты же сохнешь по мальчишке-адмиралу... - Ард улыбнулся. - Что за глупости я несу. Иди сюда, капитан. - Он потянул Торна на кровать.

- Зови меня Бел.

- Договорились, капитан.

Если бюст у Бела был слишком пышным на вкус Арда, то и члена это описание тоже касалось. И там, где Бел не был мягким, он весь состоял из гладких мускулов. И он знал все то, о чем не-бетанцы, похоже, просто никогда не догадываются; уж Ард это понимал, слишком много лет проведя на разных космических станциях в поисках разных хитрых подработок. Он успел забыть, какое неподельное удовольствие может доставить изобретательное воображение настоящего бетанца.

И он воспользовался тем, что знал сам: прижался лицом к груди и принялся втягивать губами соски, пока герм не застонал, и тереться бедрами о его член, пока они оба не были готовы кончить. Ард взял его в рот, одновременно играя с клитором - то, что он не делал с тех пор, когда в последний раз занимался любовью с гермафродитом или женщиной, - и ответом ему были все более благодарные стоны.

А потом Бел перевернул его на живот и вошел в него, и наступила его очередь благодарно стонать. Да уж, он забыл, как чудесно это бывает.

Наконец, он уснул, обвив руками весьма довольного Бела.

На следующее утро Бел поцеловал его в щеку и умчался, забрав с собой оставшуюся бутылку.

Отправляясь на завтрак, Ард улыбался. Что ж, прекрасно: пусть это было всего на одну ночь и из жалости, но секс из жалости лучше, чем никакого секса вообще. И кто знает? Может, ему теперь удастся уговорить одного из симпатичных парней-дендарийцев?

По дороге в столовую он насвистывал.