"Огни ночного Лондона" Автор: james Персонажи: Айвен Оригинал взят с archiveofourown.org/works/109265 Перевод belana

Если вам понравилось, пожалуйста, оставьте отзыв - порадуйте автора.

Отличительная черта должности второго помощника военного атташе на Земле – скука. Айвен в свое время провел много часов, сидя на попе ровно и делая как можно меньше движений. В этом случае всегда надо было быть там, где ни матушка, ни кузен Майлз не могли его видеть, потому что у них обоих при виде бездельничающего Айвена просыпался один и тот же рефлекс. Правда, сам Айвен никак не мог решить, что хуже: матушкины задания или майлзовы планы.

Но здесь, на Земле, в несчетном количестве световых лет от Барраяра, Айвен мог расслабиться и гонять балду сколько влезет. Надо было только постараться не угодить в любимчики к капитану. Но это было не сложно, пока Айвен просто выполнял данную ему работу: скармливал диски с информацией компьютеру, очаровывал молодых женщин на вечеринках посольства и докладывал о тех разговорах, которые начальство находило достойными внимания.

Ни одно из этих заданий не требовало больших усилий со стороны Айвена. Он привык к праздникам, на которых нужно быть очаровательным и остроумным всю ночь напролет, с двенадцати лет, и уже давно научился приходить на работу на следующий день без похмелья. Да и вообще, чтобы скармливать диски компьютеру, даже не надо быть в сознании: никто не ждал, что Форпатрил будет их читать. Засовывать диски один за другим в дисковод – с этим бы и обезьяна справилась. Айвен знал, что именно так его в посольстве и называют сплетники: нашей новой штатной обезьянкой. И всё это означало, что большую часть дня Айвену было скучно.

Ему это нравилось. С того дня, когда Айвен впервые ступил на поверхность Земли («ступил» он на пластацемент, но мысль понятна), прошло немало времени, но его не попытались убить или арестовать. Никто не угрожал упрятать его за решетку или рассказать о том, что он натворил, матушке, дяде или императору. Никто не пытался втравить его в предприятие, грозящее смертью, арестом или выговором. Никто не смотрел на него горящими глазами и не спрашивал: «Что такого плохого может случиться?».

Айвену все ещё снились ночные кошмары о кузене Майлзе, появляющемся на его пороге и втягивающем Айвена в очередную невозможно гениальную эскападу. Но здесь, на безопасной Земле, самое страшное, с чем приходилось сталкиваться, – недовольство вышестоящего офицера в те дни, когда Форпатрил не слышал будильник, и его приходилось вызывать на работу прямо из постели какой-нибудь очаровательной дамы.

Айвен не решился сказать капитану Галени, что его испепеляющий взгляд не идет ни в какое сравнение с взглядом «умри всё живое» леди Элис Форпатрил. Не стоило провоцировать человека на что-то более существенное, чем легкое недовольство и угрозы добавить бумажной работы к его обычным обязанностям. Нет, Айвен был намерен насладиться каждой секундой своей скучной жизни. Он хотел выжать каждую каплю из дней, когда на него никто не кричал, по нему никто не стрелял и никто не вздыхал у него над ухом этим особым тоном. Каждую ночь Айвен засыпал с улыбкой на лице и чувствовал, как расслабляются мышцы на шее (хотя днем он даже не обращал внимания на то, что они напряжены). И не важно, спал ли он в собственной узкой койке в посольстве или на чужой громадной кровати с шёлковыми простынями, толстым пуховым одеялом и реагирующем на давление матрасом.

Проблема со скукой состояла в том, что о её поддержании нужно было заботиться. Айвену приходилось беречься от дополнительной работы; он прикладывал много усилий, чтобы скармливание компьютеру дисков с информацией занимало значительную часть дня. Он добился этой цели, загружая диски медленнее и читая их содержимое. Большая часть данных была отупляюще бессодержательной, но Айвен обнаружил, что видит связь между сельскохозяйственными циклами планеты и сезонами наплыва туристов. Корабли с Беты чаще всего прибывали лондонской осенью – вне зависимости от того, в какую часть планеты они направлялись, – а улетали весной. Редкий бетанский туристический корабль задерживался здесь больше шести месяцев. Как эта информация связана с интересами Барраяра – уже не его, Айвена, головная боль.

Время от времени появлялись забавные данные, и Айвен заключал сам с собой пари: запиликает ли компьютер, привлекая его внимание. Через шесть недель после появления в посольстве он выигрывал девять ставок из десяти. Найденные забавности не имели никакого смысла ни для кого, кроме людей из отдела маркетинга, туризма или налогообложения. Которые, конечно, не нуждались в том, чтобы Айвен учил их работать.

Настоящая проблема со скукой состояла в том, что Айвен – Форпатрил, родственник Форкосиганам, а значит, вселенная некоторое время будет его игнорировать, а потом найдет и щелкнет по носу.

Всё началось с нескольких имен, постоянно появлявшихся в списке однодневных перелётов. «Веселый Роджер», дешёвый туристический шаттл, летавший по маршруту Лондон-Ямайка, обычно не привлекал внимания посольских работников. Но Айвен заметил, что фамилия «Табор» появляется в списке пассажиров два раза в неделю и – Айвен поднял архивы и перепроверил – всё время с одним и тем же компаньоном, леди Изабеллой Винтерс из рода Винтерсов из Кентербери.

Либо гем-лейтенант Табор из цетагандийского посольства ухаживает за молодой дамой из Лондона, либо он что-то задумал.

Айвен был готов поставить деньги на вариант «что-то задумал», поэтому продолжил изучать данные. Следить за передвижениями Табора было сложно, конечно, поскольку его собственное начальство присматривалось к любому, кто интересовался деятельностью работников посольства. Айвена бросало в дрожь при мысли, что он напортачит и цеты заметят его слежку, – даже при условии, что Табор и правда всего лишь ходил на свидания с этой женщиной. Узнать о передвижениях молодой дамы было проще: сначала почитать какое-то время светскую хронику, а потом посетить публичную библиотеку, где воспользоваться комконсолью, не требующей идентификационной карты. Айвен аккуратно сделал несколько запросов, лишь косвенно связанных с его задачей: какие чаи и вина можно купить в подарок матушке, в каких магазинах можно найти модели военных кораблей для дяди.

Одна из виноделен, выплывших в ходе поиска, конечно, принадлежала семейству Винтерсов, а сувенирный магазин находился напротив чайной, в которую часто заглядывала та самая дама с подругами. На основе имеющихся данных Айвен сделал вывод, что леди Винтерс, очевидно, считала, что цет за ней ухаживает, хотя, насколько Айвен понял, у неё было не менее трех воздыхателей. «На гем-лейтенанта Табора свалилось трудное задание», – самодовольно подумал Айвен. Судя по экономическому разделу и по колонкам светской хроники и сплетен, остальные ухажеры леди Винтерс были куда интереснее: выше социальный статус и семейный доход, и в области классической мужской красоты они, на взгляд Айвена, находились в более выигрышной позиции.

Может, Табор гнет линию экзотического инопланетника. Айвен на собственном опыте знал, что это хорошо работает, когда надо завязать разговор.

Исчерпав самый легкий источник сбора информации, Айвен решил, что следующий этап – посещение посольства Вервана, чтобы у всех на виду поговорить с секретарем посольства, Женевьев Ларсон. Айвен два раза приглашал её на ужин, первый раз по рекомендации барраярского посла о «налаживании контактов», второй раз – потому что она легко приспосабливалась, весело смеялась и однозначно дала понять, что её на Верване кое-кто ждет, поэтому все отношения на Земле временны.

Он постарался сделать свой приход максимально случайным: был тут рядом по делам, не хочешь пообедать? Она улыбнулась, рассмеялась, отключила свою консоль, взяла его за руку и позволила увести из здания.

Потом Женевьев узнала много нового об экспорте и импорте на Барраяре – дома вся эта информация доступна в любой школе, так что с точки зрения рассекречивания закрытых данных Айвен был чист. Но он, конечно, решил пересказать в отчете весь монолог на случай, если кто-нибудь захочет узнать, какую информацию ищет верванская разведка.

Со своей стороны Айвен узнал, что леди Винтерс – вторая дочь довольно богатого бизнесмена, у неё есть женатый старший брат и младшая сестра, которая, по слухам, и унаследует компанию, потому что у неё есть здравый смысл и деловая хватка. Изабелла была из тех девушек, которые любят вечеринки и внимание молодых людей, и предпочитала импортные голубые марья и классические земные бриллианты.

Женевьев предложила представить их друг другу на ближайшей посольской вечеринке, изумленно улыбаясь заинтересованности Айвена. Тот ухмыльнулся и принял предложение. Даже если Табор ухаживает за леди Винтерс всерьез, еще один соперник погоды не сделает.

Но оставался вопрос, что задумал Табор, если он действительно что-то задумал. Следующий шаг тоже должен быть очень аккуратным. Что оставляло Айвену только один выбор.

Он пойдет на свидание.

* * *

Лейтенант Манетас наклонился вперед, уперся локтями в стол и потер лоб. Этот жест Айвен видел довольно часто, но обычно во время разговоров разного начальства с кузеном Майлзом. Манетас был главным шпионом в штабе Галени, и он только что закончил читать первичный отчет Айвена.

– То есть, ты говоришь, что цеты собираются создать частный космический флот? – переспросил он, хмурясь как от головной боли и не глядя на Айвена.

– Ну, это одна из возможностей, – признал Айвен. – Я лишь указываю, что они могут это сделать, – пояснил он.

– Потому что гем-лейтенант Табор, один из младших офицеров довольно скромного цетагандийского посольства, встречается с местной девушкой.

Айвен понимал, как это звучит, но кивнул. Он продолжал стоять по стойке «смирно» в безукоризненно вычищенной форме. Частично потому, что хотел, чтобы его приняли всерьез, частично потому, что хотел поскорее убраться из этого кабинета и пойти обедать с Тресой. Она глаз не могла отвести от мужчин в форме, и на этой неделе ей приглянулся Айвен.

Манетас посмотрел на него и прищурился. Он отстукивал ритм на диске с отчетом, где Айвен указал всё, что сделал, увидел и услышал, подводя свое начальство к очевидному заключению, но, разумеется, не озвучивая его. Только факты и записи. Но когда Манетас спросил, зачем вообще он должен тратить время на этот отчет, Айвена рассказал ему все максимально кратко.

– Частный космический флот?

Айвен пожал плечами.

Манетас вздохнул.

– Лучше бы тебе иметь хорошее объяснение всей этой мути, Форпаттил, – сказал он в конце концов, и Айвен понял: ему дали зеленый свет.

– Гем-лейтенант Табор ухаживает за леди Изабеллой Винтерс, – начал он. Манетас нетерпеливо кивнул. – Они летают на Ямайку два раза в неделю, где помимо всего прочего – я не сомневаюсь, что это прочее есть, – навещают лучшую подругу леди Винтерс, Шарлотту Реймкин. Которая является единственной дочерью и наследницей «Судоверфей Реймкина» и к чьему мнению прислушивается мать, когда надо выбрать следующего клиента.

– То есть, ты думаешь, что Табор старается пролезть в начало этого списка? – нахмурился Манетас. – Не похоже, что Цетаганде нужен тайный флот, лейтенант. Все и так знают, что у них полно кораблей.

Айвен старательно не упоминал барраярский частный космический флот, потому что не сомневался – у Манетаса нет доступа к этой информации. Иногда Айвен желал тоже ничего не знать об этом деле. И хотя он не имел представления, знают ли цеты о существовании частного флота Барраяра, прецедент был налицо, пусть из присутствующих в этой комнате о нем и знал только Айвен.

Вместо этого он сказал:

– Это единственный мотив, объясняющий его ухаживания за молодой женщиной и частые визиты к мисс Реймкин. Эми говорит, они встречаются с ней каждый раз, когда прилетают на Ямайку.

– Эми? – Манетас пристально посмотрел на него.

– Журналист светской хроники, с которой я ходил ужинать, – объяснил Айвен. Ужин, танцы, завтрак на следующее утро. Он собрал всю нужную информацию, а также дюжину фактов о каких-то звездочках местного масштаба и дальних родственниках местной знати, о которых никогда не слышал.

– Ясно. А почему, собственно говоря, это его единственный мотив? Мы предполагаем, что ему не интересна эта женщина?

– Конечно, всё возможно, – пожал плечами Айвен. – Но... это будет первый раз с момента его прибытия на Землю пять лет назад, когда он продемонстрировал интерес к женщине.

Манетас моргнул. Айвен остекленело смотрел вперед. Манетас глянул на диск в руке с интересом. Потом посмотрел на Айвена.

– И... заметь, я не задаю этот вопрос, но есть ли причина считать твоё умозаключение истиной?

Айвен сдержал вздох.

– Эми, – сказал он вместо объяснения. Она обрадовалась интересу Айвена и с энтузиазмом называла имена и клубы, в которых видела Табора за последние несколько лет. Она никогда не публиковала эти слухи исключительно потому, что младший офицер посольства очень далекой империи не представлял интереса для её читателей. Айвен приложил много усилий, чтобы отвлечь её внимание от своих вопросов о Таборе, что едва не привело к необходимости пропустить завтрак по дороге в посольство.

Тем временем Манетас заинтересованно разглядывал отчет Айвена.

– Ясно, – сказал он и коротко махнул рукой. – Я попрошу кого-нибудь разобраться с этим.

Айвен кивнул и козырнул. Действительно ли кто-нибудь займется этим вопросом – и найдет ли что-нибудь – уже не в компетенции Айвена. Если цеты и правда хотели создать тайный флот, то барраярские шпионы схватят их за руку. А Айвен, возможно, не получит в качестве признания ничего кроме записи «нареканий нет» в личное дело – но это его полностью устраивает.

Просто дело в том, что, возможно, Цетаганда знала о Майлзе и дендарийцах и пыталась дотянуться до него таким хитрым способом. Если Барраяр может сунуть палку, даже маленькую, им в колеса... Майлз, в конце концов, ему кузен, и иногда за гиперактивным засранцем надо присматривать.

Ровно настолько, чтобы Майлз не понял, что Айвен за ним приглядывает.