|
Пим провел Иллиана в дом. В особняке Форкосиганов Саймон бывал регулярно на протяжении стольких же лет, сколько было нынешнему графу – нет, даже дольше. Так что, какой бы груз памяти ни был у него связан с этим местом, ничто не отвлекало его от тревожных размышлений о том, что ему предстоит.
В доме было довольно тихо. Графиня убежала на другой конец города обсудить какой-то дизайнерский проект, и Саймону предстояло справиться со своей задачей самому. Дети играли на заднем дворе, и Иллиану показалось, что и их обычное возбужденное щебетанье сегодня было сегодня каким-то тихим.
Идущий впереди Пим возвестил о его приходе, мягко постучав в дверь графского кабинета и, не дожидаясь ответа, шагнул внутрь:
– К вам капитан Иллиан, милорд.
– Да, Пим. Благодарю, – донесся равнодушный голос. Пим ретировался, предоставив Саймона его судьбе; проходя мимо, он едва заметно приподнял бровь в безмолвном «Желаю-вам-удачи-сэр».
С порога Саймон бросил первый взгляд на графа, сидевшего за столом в эркере и листавшего ворох бумаг в папке. Тот поднял голову.
– Что ж. Это… ожидаемый визит. Проходи, Саймон. – Его губы скривились в улыбке, но в остальном выражение лица осталось бесстрастным.
Саймон не ответил; не словами. Зайдя в комнату, он занял место напротив графа, не ожидая разрешения, но и не бросая этим вызов. Он откинулся на спинку кресла и уселся поплотнее. И стал ждать.
– Ты пришел точно в назначенный час, – заметил Майлз, – …хотя и не слишком. Я ожидал тебя несколько дней назад.
Саймон развел руками, но и только.
– Что вы читаете, милорд? – спокойно поинтересовался он.
Майлз не ответил прямо на поставленный вопрос, ап только:.
– Обзоры из Департамента Внутренних Дел СБ. Ничего захватывающего, слава Богу, – Саймон специально присматривался, поэтому увидел, как Майлз, услышав обращение «милорд», едва заметно вздрогнул – но в остальном его лицо осталось совершенно спокойным. – На внутреннем фронте все тихо. Разве что ты хочешь сообщить мне о каком-нибудь назревающем скандале? – Он приподнял бровь – в холодной повелительной манере, как будто никогда в жизни не принимал приказов от Саймона Иллиана. «Ох, Эйрел, тут мы с тобой славно поработали».
Екатерина точно вычислила источник проблемы – эту вялую безмятежность, за которой ничего не крылось. «Он вовремя отправляется в постель», – сказала она, – «и засыпает». И его не получается спровоцировать ни на одну из тех драматических выходок, к которым они все привыкли.
Когда Саймон ничего не ответил, граф заметил:
– Итак, ты задал мне вопрос и получил свой ответ. Я по меньшей мере дважды спрашивал тебя, зачем ты пришел, но ты не ответил. К чему бы это, интересно знать?
Его голос дрогнул, но не так, как у человека, который защищается. Скорее как у того, у кого больше нет сил защищаться и не хватает духу негодовать из-за этого. Саймон тщательно продумал свой ответ.
– Что ж, милорд, – медленно начал он через секунду, – во-первых, ответ вам известен лучше, чем мне, и, во-вторых, вы еще не задали вопроса, который убедил бы меня нарушить свое неизменное правило – никогда не лгать графу Форкосигану.
Тот вздрогнул – чуть заметнее, чем в прошлый раз.
– Весьма любопытное правило, – Майлз отмерял слова так, словно они могли расплескаться. – Особенно для человека, который распоряжался Службой Безопасности трех планет в течение тридцати лет. А у графа Форкосигана есть правило никогда не лгать тебе? – Его глаза сузились, будто высматривали добычу.
– Не знаю, – отозвался Саймон. – Что, есть?
– Это, кажется, чересчур.
– Да. Осмелишься рискнуть?
– Зачем ты здесь? – пошел в наступление Майлз. Он, определенно, на грани. Куда бы это повернуть?
– Разведка, – просто ответил Саймон. Майлз фыркнул и, с трудом поднявшись, стал расхаживать вдоль стола. – Раз ты, похоже, все об этом знаешь, у тебя должен быть ответ получше. Так зачем я здесь?
Майлз ожег его сердитым взглядом и скупо сообщил:
– Ты здесь, потому что Айвен не может добраться до меня со своей чертовой ледяной ванной.
Саймон сдержал улыбку. «Нет дыма без огня…»
– Полагаю, шоковая терапия в этом случае противопоказана. Хотя перспектива занимательная, должен признать. Я почти хотел бы при этом присутствовать.
Майлз уставился на него, сбитый с ног подобной откровенностью. «У старого пса еще есть в запасе несколько трюков», – мысленно прокомментировал Саймон.
– Кто тебе об этом рассказал? Айвен?
Саймон одарил его взглядом, говорившим: «Не будь дураком», и пояснил:
– Я этот рассказ клещами вытащил из Дува Галени. А ты что подумал?
– О, верно, – Майлз изучающе поглядел на него. Но прежде чем он успел заговорить, Саймон продолжил:
– Почему ты ждешь, что явлюсь к тебе с шоковой терапией?
– Проклятье, Саймон, – возмутился Майлз, – этот допрос уже достаточно времени идет по кругу. Это Екатерина тебя подговорила?
– Коротко говоря, да, – признался Саймон, не удержался и добавил самодовольно: – Если бы это я тебя допрашивал, то вместо этого вопроса выяснил бы, была ли она первой, кто обратился ко мне с этой просьбой, или первой, кто добился в этом успеха.
Майлз был заметно уязвлен. «Полный вперед», – подумал Саймон. Но любопытство Майлза оказалось сильнее раненого самолюбия.
– И кто был первым? – он опять принялся вышагивать. – Нет, не важно. Я, кажется, знаю. Моя ма… погоди! Ты отказал Грегору?
Саймон скрестил руки на груди и подождал, пока тот сам не ответит на свой вопрос.
Глаза Майлза сузились в щелки, когда он начал размышлять.
– Ты сказал Грегору «подождем и увидим», – наконец произнес он. Очевидно, его мозг в конце концов включился. Саймон благосклонно подмигнул.
Майлз глубоко вздохнул и поглядел в окно.
– Боже мой. И как давно это тянется? – Саймон открыл было рот, но Майлз остановил его взмахом руки. – Это был риторический вопрос.
Саймон промолчал, слегка улыбнувшись.
Наконец Майлз резко выдохнул, повернулся к нему и прожег взглядом.
– Кто еще? Айвен? – Попадание. – Тетя Элис? – Второе. – Давай сформулируем по-другому: кто не просил тебя попытать силы в бетанской терапии?
Корделия. Они сидели вместе в беседке, той первой ночью в Форкосиган-Сюрло, смотрели на звезды, и Корделия ни о чем его не попросила.
– Я думаю, что бетанская терапия тебе тоже противопоказана, – совсем тихо заметил Саймон.
– Тогда что же показано?
– Я надеялся, вы сами мне это скажете, милорд.
– Что ж, тебе не повезло, – отрезал Майлз. – Полагаю, все ждут от меня ядерной катастрофы, с множеством взрывов и жертвами в виде невинных свидетелей, как выражается мой дражайший кузен. И они отправили тебя, чтобы разрядить бомбу, прежде чем я взорвусь. Что ж…
– Вообще-то, я понял, что взрыв – как раз то, на что они надеются.
– Что ж, он не состоится. Можешь возвращаться и сообщить им, чтобы перестали поглядывать на часы.
Тот, молодой Майлз продекламировал бы эти слова с любовью к искусству. Граф Майлз произнес их совершенно ровно, потому что точно знал, о чем говорит. Наконец-то Саймон нащупал ниточку.
– Если не взрыв, тогда что же?
– Форкосиган-Вашнуй, - ответил Майлз и отвернулся к окну.
У Саймона внезапно до боли перехватило горло. Да. Медленное перерождение, слишком долгое для одного поколения; имя, которое разобьет тебе сердце, а потом еще раз, и еще. Медленно, испытывая боль каждой клеточкой тела, Саймон поднялся и подошел к Майлзу на расстояние вытянутой руки.
Повисло долгое молчание. Профиль Майлза застыл, не шелохнулся. Саймон терпеливо стоял, сглатывая боль и думая про Форкосиган-Вашнуй.
– И весь остальной Округ тоже, – заметил он после паузы.
– Я должен быть за это благодарен? – отозвался Майлз.
– А благодарность входит в круг обязанностей фора? У меня недостаточно информации на этот счет.
Совершил ли он только что ошибку? Он почувствовал, что Майлз собирается отстраниться, вместо того, чтобы шагнуть к нему – хотя пока ни один из них не сделал и шага. Он почти не дышал. Прошло несколько долгих минут; Саймон уже не чаял дождаться ответа. Вновь вернувшись к первому средству, он, вздохнув, решился поставить все на карту и рискнуть.
– Капитан Форкосиган… – проговорил он с теплой иронией в голосе.
Майлз окаменел. Потом развернулся к нему с таким свирепым выражением лица, что Саймон не посмел никак отреагировать.
– Какого черта? С кем, по-твоему… – сперва хриплый, к концу фразы его голос возвысился до крика, – …ты разговариваешь?!
Попадание. Саймон улыбнулся сквозь муку, когда отзвук этого рева сотряс воздух.
– Я говорю с Майлзом Форкосиганом. Который никогда не выбирает легкий путь, когда в наличии есть сложный.
Майлз отвернулся, пытаясь сопротивляться. Потом он начал выталкивать слова, негромко и почти смущенно, и тут они полились из него потоком, на грани слез:
– Но, в этом-то и проблема. Это совсем не сложно. Вступить в наследство в мире, в котором больше нет моего отца – едва ли не самое простое, что мне доводилось делать. Наступить в чертову лужу, и то потребовало бы больше усилий.
Вот оно. Саймон увидел, как опустив плечи, Майлз признал правду, как сотни раз до этого. Ведомый инстинктом, Саймон протянул ему руку, и тот шагнул ближе.
Без каких либо драматических жестов своей юности Майлз просто уткнулся лицом в его китель. Он совершенно прекратил борьбу и тихо зарыдал. Это не были сдерживаемые, невыплаканные слезы; «Видит Бог», – подумал Саймон, – «мы все уже наплакались». Он сам – уж точно, и конца этим слезам не было видно; не в первый раз он стоял на этом самом месте, а его мир разваливался. Саймон обнял Майлза и заплакал вместе с ним, так же беззвучно. Одной рукой Майлз вцепился в ткань его мундира. «Дядя Саймон». Ему не было нужды говорить это вслух.
Он услышал от двери слабый звук: должно быть, это Пим решил выяснить, почему Майлз кричит. Но никто их не прервал, ощущение постороннего присутствия исчезло, и они снова остались наедине.
Саймон оправился первым. Сморгнув слезы, он уставился в полукруглое окно на цветущий сад и столь же цветущий город. Эйрел сберег Барраяр от огня гражданской войны; Майлз – от комаррских интриг и мести цетагандийцев. Без сомнения, дети Майлза станут расходовать себя столь же беспощадно, и их труды и, бог видит, сам Барраяр в свое время придут к концу. Время самого Саймона было почти на исходе. «Со святыми упокой, аллилуйя». Когда они с Корделией сидели под звездами, Саймон не мог вспомнить древние слова и просто напевал эту старую мелодию с обрывками русских фраз…
Он и сейчас стал напевать ее себе под нос, охрипшим от слез баритоном. Майлз перестал плакать и тихо слушал, не делая попытки отстраниться. Саймон замолчал, не допев до конца, и они стояли вместе, дыша спокойно и в такт.
Наконец Саймон прочистил горло.
– Что ж, – хрипло произнес он, – мы можем вычеркнуть ядерный взрыв, терапию, катарсис и надежду. Что остается?
Майлз отстранился, заглянув ему в лицо; теперь он был здесь весь, целиком.
– Думаю «мы» – звучит поучительно. Спасибо, Саймон.
– Не за что, милорд. – На этот раз Майлз не вздрогнул при этом слове, но и не пытался скрыть вспышку свежей боли во взгляде.
– Помнишь, как он впервые предложил, чтобы я работал под твоим началом?
Саймон не смог сдержать улыбки,
– Не могу сейчас воспроизвести этот разговор один в один, но, насколько я помню, мы отреагировали одинаково – немой досадой.
Майлз усмехнулся:
– Точно так! Немая досада. – Он поглядел в окно и вновь усмехнулся, а потом, внезапно решившись, обернулся к Саймону: – Я знаю, что нам нужно. Поминки.
Саймон подумал, что это ужасная идея. И что он ее полностью поддерживает.
– Да, – принялся Майлз развивать свою мысль, – поминки. Черт возьми, некоторые пьяные традиции заслуживают того, чтобы их воскресили. Поминки в кругу тех, кто нес гроб. Устроим все у меня. Интересно, адмирал Джоул еще на планете? Выясню после того, как уговоррю Грегора. Лучше начать с этого. Пойдем, – окликнул он Саймона и, не дожидаясь ответа, двинулся к двери, уже строя планы: – … Понадобится множество самой разной выпивки. Не все любят кленовую медовуху. – (Саймон подавил стон). – Думаю, я лучше дам отмашку Екатерине, на случай, если дамы не захотят пить.
– Милорд, – окликнул Саймон.
Майлз обернулся.
– Да? Что такое?
– Не хочу вас оскорбить, но это сейчас самое время упомянуть еще одно неизменное правило, которое я выработал с недавних пор.
Майлз выгнул бровь:
– И в чем оно состоит?
– Никогда не посещать званые обеды, устроенные вами.
Майлз безудержно расхохотался.
– Весьма обдуманное правило! – ухмыльнулся он. – Мне стоит его позаимствовать. Ну, поскольку обеденного стола не будет, у тебя развязаны руки… М-м, думаю, стол нам все же понадобится – чтобы было подо что сползать. И, кстати, Айвен ответил бы на мое предложение чем-нибудь более оскорбительным.
– И что бы он сказал, ты полагаешь?
– "Если вечеринка закончится, когда под стол свалишься ты", – произнес Майлз, прекрасно копируя позу и манеру речи Айвена, – "то это будут самые короткие поминки в истории".
– Ты прав, – засмеялся Саймон, – именно так он и сказал бы. И я приблизительно представляю, что бы сказал Грегор.
– Я тоже. – Майлз открыл дверь. – Пойдем, пусть он это скажет.
И Саймон любезно последовал за Майлзом навстречу своей судьбе.
