КОМАРРА-МАЭСТРА Автор: Lios Alfary Рейтинг: Слэш, PG. Галени, ОМП. Написано на фикатон по заявке: “про молодость Дува Галени и учебу на историческом факультете”

Если вам понравилось, пожалуйста, оставьте отзыв - порадуйте автора.

1.

Утро для Дэйва началось вполне обычно. Будильник, подъем, зарядка, душ, зубная щетка… бриться или ну его? ну его… кофе, сэндвич… в новостях сплошью какой-то жизнерадостный идиотизм, кто этому вообще верит?.. шкаф с одеждой, зеркало…

Зеркало отразило в меру ухоженное и в меру симпатичное лицо, с признаками недосыпа – вчера, готовясь к первому в этом семестре семинару, он слегка увлекся и сперва несколько часов расписывал причины вооруженного конфликта между Новой Бразилией и Колонией Бета, а затем примерно столько же времени потратил на сокращение объема написанного. Но, в общем и целом, объект – т.е. Дэвид Галени, комаррианец, мужского пола, двадцати лет отроду – был пригоден для перемещения к месту основной дислокации, в Национальный университет. К чему и приступил незамедлительно.

Когда он вышел на улицу, то не заметил привычно буравящего спину взгляда инспектора наблюдения и с некоторым удивлением вспомнил, что прошло уже два года от постановки его на учет как политически неблагонадежного. Значит, сегодня сняли и признали, что он относительно безопасен и не склонен к подрыву существующей власти. Ровно два года прошло.

И ровно шесть лет и три месяца - от даты окончания неудавшегося Комаррского восстания.

Его прямого участия в движении Сопротивления так и не доказали, так что он проходил только как близкий родственник покойного руководителя восстания. «Куда уж ближе!» - Дэйв передернул плечами, вспомнив долгие разбирательства по итогам, угрозы и попытки привлечь к сотрудничеству. Безрезультатные попытки – информацией толком он не располагал, доносить так ни на кого и не донес, хотя часть _тех_ знакомых была убеждена в обратном.

И он уже привык к тому, что одни однокурсники от него шарахаются из-за его «возможных связей», а другие – из-за того, что он эти связи порвал. Ему же легче: меньше вероятных контактов, меньше нелепых привязанностей, меньше неприятностей. На определенном этапе общественного развития одиночке, вопреки расхожему мнению, существовать проще.

Комарра сейчас преодолевала кризис. Слом мышления. Общество постепенно смирялось со своей колониальностью и искусственно созданной зависимостью от метрополии, и это не могло пройти безболезненно. Да, они считали себя даже более цивилизованными, чем барраярцы, но по сути своей – кто может однозначно доказать, что олигократия более выгодный способ управления государством нежели конституционная монархия? Тем более что объективная реальность пока доказывала обратное.

Объективная реальность щелкнула по носу необходимостью уворачиваться от пронесшегося мимо такси, Дэйв вспрыгнул на бордюр, балансируя и отбрасывая лишние мысли. Думать сейчас надо о конфликте двухвековой давности, о семинаре и о том, где взять денег на оплату квартиры. О том, что попроще.

Проще надо быть как-то, Дэйви.

Проблема была, пожалуй, лишь в том, что он не умел «быть проще».

- Дэйв! – внезапно ударил в спину радостный возглас, заставил вздрогнуть от неожиданности. Голос был смутно знаком, и Дэвид обернулся.

К нему спешил чуть вприпрыжку вихрастый улыбчивый парнишка с огромным рюкзаком за плечами. Рюкзак отвлекал все внимание на себя, яркий, вместительный, кажется, в нем без труда умещалось все имущество его хозяина. Так что рассмотреть давнего знакомца удалось только, когда тот приблизился почти вплотную и протянул руку, здороваясь.

- Привет! Черт, сто лет тебя не видел… ну ты чего смотришь как неродной? Не узнал? – парень рассмеялся, с явным удовольствием разглядывая ошеломленное лицо Дэвида.

- Узнал, - действительно давний знакомый. И не сто лет они не виделись, а лет пять, кажется, но за эти годы мальчишка заметно вытянулся, похудел, покрепче стал. Повзрослел. И выражение глаз изменилось, неуловимо, но… - Привет, Рэй. Какими судьбами?

*

- … и мне отказали в размещении на территории общежития. Красное досье, дескать, и все такое. Потенциальный возмутитель общественного спокойствия. Ужас, летящий на крыльях пропаганды.

Возмутитель спокойствия смешно морщил нос, рассказывая об этом, и в то, что он может быть чьим-то ужасом совершенно не верилось. У Рэя Сальвадо и Дэвида Галена были сходные судьбы: обоих восстание лишило родителей, хотя сенатор Сальвадо погиб чуть раньше, ещё во время Солстисской Бойни. Опекуны несовершеннолетнего Рэя увезли его подальше от центра возмущений, и толком поучаствовать в волнениях ему не удалось, хотя Дэйв был почему-то уверен, что видел подростка мельком, на каких-то сборах. Удалось поучаствовать в допросах, но как-то неудачно – аллергия на фаст-пенту не дала возможности следователям увериться в полной непричастности ребенка к противоправной деятельности. Так что его отпустили, а на папку наклеили красный маркер «Потенциально опасен».

- В университет хоть приняли без проблем?

- Ха! Попробовали бы не принять, - коротко рассмеялся. И добавил с гордостью: – У меня лучший балл на потоке.

Судя по тону его смешка – проблемы при поступлении все же были. Но успешно преодолены, чем парнишка заслуженно гордится.

- И что теперь?

- Буду искать квартиру, - Рэй пожал плечами. – Что еще тут сделаешь? Пару деньков можно перекантоваться в зале ожидания у монорельса. Денег у меня не очень много, хотя тетя разрешила мне пользоваться процентами от её депозита, но выплата будет только в конце месяца. Надо бы еще подработку найти…

«Ну, чего ждешь? Предложи свою помощь. В конце концов, это ты заразил его любовью к истории до такой степени, что он не остался под крылышком относительного спокойствия купола Серифозы, а рванул обратно, в Солстис, в центр. Только здесь он сможет заработать доступ к крупнейшей научной библиотеке, заняться исследованиями, возможно – даже под твоим же контролем, если ты к тому моменту еще не передумаешь строить научную карьеру. Всё, как ты рассказывал когда-то, присматривая за малышом, пока родители на кухни строили планы о восстании. И теперь ты хочешь, чтоб мальчишка, которого ты в том, минувшем времени считал кем-то вроде младшего брата, кантовался по вокзалам и терминалам?» Дэйв не хотел.

- Брось даже думать о залах ожидания. Ничего хорошего, кроме аллергии на асептики, ты там не найдешь. У меня осталась здесь квартира, она была записана на деда, и её не реквизировали вместе с остальным имуществом семьи. Так что ты можешь поселиться у меня.

- Это только на время! Неделя – не больше! – клятвенно заверил Рэй. Судя по небрежной, чуть лукавой улыбке, все предыдущее рассуждения были озвучены не просто так, а с явным подтекстом. «Вот зараза», - с легким удивлением отметил Дэвид.

- Нет ничего более постоянного, чем временное, - криво усмехнулся он в ответ, и Сальвадо рассмеялся. Оправдываться или доказывать чистоту своих помыслов тот и не собирался.

С другой стороны, что такого страшного в этих ребяческих манипуляциях? У него, в самом деле, почти нет друзей, вдвоем будет веселее…

О своей прежней уверенности, что одиночкам живется легче, он вспомнил только на следующий день, когда вышел из дома и вновь заметил знакомого инспектора наблюдения, сидящего на привычном месте в кафетерии напротив. Барраярец перехватил его взгляд и салютовал чашкой с утренним кофе.

- О! Уже приставили, - Рэй закрывал за собой дверь парадного и приветливо помахал рукой инспектору. Наблюдателям следовало демонстрировать свою лояльность, и тогда, так уж и быть, они не придут допрашивать родителей твоей девушки, выясняя, чем конкретно занимается беспокойная молодежь в комнате наверху. – Надо же, а я думал, что в Солстисе они замаются за мной следить.

- В Солстисе все ещё круче, чем в прочих секторах. Им сказано присматривать за вероятными бунтовщиками, вот они и ходят. Ничего, через неделю-другую начнут пренебрегать обязанностями, если их ничем не взбудоражишь. И будут появляться только утром и вечером.

- Ага. Я все понимаю. Хорошо хоть браслеты контроля передвижений не одели. Пошли учиться?

*

2.

Ясное дело, Рэй не съехал от него ни через неделю, ни через месяц. Обосновался на раскладном кресле в углу, занял кухонный стол учебным портноутом, забывал закрывать тюбик зубной пасты. Но – исправно делил с Дэйвом плату за «коммуналку», закупал продукты и, когда приходил вечером вовремя, готовил ужин. Завтраки в любом случае готовил Дэвид: Рэй стабильно просыпался на полчаса позже, чем стоило бы, чтоб собраться без хлопот и суеты, а потом метался по комнате, мешая другу, пытаясь все успеть и сжевать на ходу пару тостов. И запить ристретто из привезенной с собой кофеварки, который та готовила на удивление вкусно.

Кофеварку Дэвид, раздражаясь, называл самым ценным приобретением во всей этой ситуации. Словно только она и не давала возможности выгнать квартиранта-соню. Раздражения не хватало, Рэй виновато улыбался и обещал, что обязательно исправится. После того, как сдаст семинар. Коллоквиум. Зачет. Экзамен. Сессию.

Оп, а уже каникулы, и просыпаться рано порядочный студент не обязан.

Впрочем, учиться Дэвиду друг не мешал, шума и беспорядка в вечернее время от него не было, знакомых на стихийные вечеринки он не зазывал. Только пару раз в квартире появились какие-то его приятели, окопались на кухне, пошушукались, погоготали недолго и разбежались. Изредка на выходных забегали девчонки: Лотта всегда приносила с собой добротный кусок медовика, а Клео вызывалась помочь с уборкой. С которой из них встречается Рэй, Дэвиду так и не удалось определить, казалось – с обеими, причем обе же знают о второй вершине этого «треугольника» и совершенно не против подобных отношений. Когда он спрашивал его напрямую, Рэй только загадочно ухмылялся и предлагал поделиться: «Тебе какая нравится больше?». По мнению Дэйва, они были совершенно одинаковыми – не внешне, внутренне, понимаешь, о чем я? – и в качестве пары – тройки? – совершенно не интересными.

- Ты о них многого не знаешь, - пожимал плечами Рэй. – Они хорошие.

- Испортиться еще не успели, по-твоему?

С девушками зануде Дэвиду не слишком везло. Хотелось отыскать обаятельную и фигуристую девицу с богатым внутренним миром и способностями к кулинарии, но пока ни одна из тех, кто был способен выдержать его чуть больше получаса, не проходила строгого отбора. Так, пара-тройка свиданий в центральном саду, несколько ночей вне дома и можно возвращаться на обратные позиции.

Из-за этого впору было пожалеть, что Сальвадо - не фигуристая девица. Уж с обаянием и внутренним миром у него точно все было в порядке. И готовил он хорошо, когда не ленился. Но главное – он был способен вдумчиво трепаться о практически любом периоде истории этой Вселенной, и они частенько засиживались допоздна, составляя таблицы и схемы, споря и доказывая друг другу свою точку зрения. Это увлекало. Ради этого стоило терпеть поздние побудки и некоторую безалаберность.

И если прав был писатель, что настоящая любовь – не тогда, когда смотришь друг на друга, а когда – в одну сторону, то это она и была. Или почти она: Рэй иногда отводил взгляд. Рэй бредил революционной романтикой, даже стихи писал, о родине, чести и свободе, приятные и вполне провокационные.

Но безобидно бредил. Так казалось Дэвиду. Не будет же человек, который уже сполна отведал теста заговоров и переворотов, видел кровь на бетоне технических туннелей, знал, с какой сложностью восстанавливались купола после взрывов и волнений, знал, что умерших не вернешь, - в конце-то концов! – не будет же такой человек заново погружаться в это болото?

*

Один раз в университетской столовой к ним подсел еще один давний знакомец Дэвида и глава студенческого профсоюза по совместительству - Аллен Ригби. Аллен был неплохим парнем, деятельным и энергичным. Деятеля не пугала теоретическая возможность сотрудничества Дэйва с барраярцами. И не в первый уже раз пытался поговорить с Галеном об его участии в общественной жизни университета. Вспоминал отца и брата Дэвида, говорил о необходимости мирных демонстраций и бескровных протестов.

- Ты же не обычный человек, тебя же все наши знают, будут слушать, как ты можешь стоять в стороне? – горячился Аллен, но Дэвид неизменно отказывался. Он прекрасно знал: если это всего лишь пустопорожние разговоры, толку от них не будет. А если под прикрытием мирных демонстраций (которые всегда запрещали, которые все равно проходили и заканчивались стычками между демонстрантами и полицией, и отчего-то обязательно у мирных студентов за пазухой пряталась пара стволов и десяток бутылок с зажигательными смесями), скрывались репетиции новых вооруженных выступлений против властей, так он тем более не желает в этом участвовать. Аллен злился и в сердцах называл Дэйва предателем. И оглядывался по сторонам, ища поддержки для своего обвинения.

В тот раз он её так и не нашел. Рэй свернул блинчик с творогом и перед тем, как отправить еду в рот, укоризненно заметил:

- Слушай, ну тебе же уже сказали, что он не желает с этим связываться. Наелся уже сполна активных действий, а говорунов у нас и так выше крыши. Не дергай человека, имей совесть, а?

Дэвида чуть дернуло это его небрежное «у нас». И Аллен моргнул, обиженно-недоуменно, но пообещал совесть иметь и человека не трогать.

И не трогал больше, вот ведь странность.

*

О том, что Клео попала в больницу, Дэвид узнал случайно – один из сокурсников упомянул имя в разговоре, а Клеопатр у них в университете больше и не было, имя редкое. Оказалось, случилась авария, девушка ехала с какими-то приятелями, кар превысил скорость, перевернулся, слетел с эстакады. Три трупа, в том числе водитель. И Клео в больнице, чудом выжила. К ней никого не пускают, а у палаты бдит сотрудник имперской безопасности и берет на карандаш всех, кто пытается проведать девушку.

Присутствие сотрудника импбезы быстро сложило в голове Дэвида уравнение, отчего так много жертв от обычного ДТП, при комаррском-то качестве систем аварийного реагирования кара. Снова пахнуло в лицо гарью уже чужой ему войны. Гарь вызывала злость и раздражение – отчего, когда он собирался покончить с этим навсегда, злодейка-судьба подбрасывала ему эти нитки снова и снова, тяни, мол, разматывай клубок, запутывайся все больше.

И то, что Рэй должен что-то знать, если сам не втянут уже в эту круговерть, было совершенно очевидно. О чем Дэвид ему и сообщил, отыскав поздним вечером и прижав к ограде центрального парка. От Рэя непривычно и неприятно пахло каким-то крепким алкоголем, взгляд был мутный и совершенно несчастный. Казалось, молодого человека глодало изнутри чувство вины, от которого он совершенно не способен был отбиться. Алкоголь в этом ему тоже не помогал ни капли, наоборот, угнетал спасительную логику и обострял эмоции.

- Ну да, - согласился Рэй, - втянут. Втянул. Не стоило их отправлять туда, надо было предусмотреть, что там может быть засада, слишком уж место удобное, глупо, правда?

- Глупо, - кивнул Дэйв.

Он понимал, о чем тот говорит. Все понимал и злился. Как он мог, за его спиной…

- Спасибо, хоть меня ты в эти ваши детские игры не втягивал.

- Я старался, - неприятно хихикнул Рэй. – Ты же так хотел остаться чистеньким.

Дэвиду хотелось от души врезать мальчишке. Но разве не поздно уже выбивать дурь из великовозрастного болвана?

Вместо этого он отпустил друга – все ещё? Или уже бывшего? – и отступил в сторону, устало прислонился спиной к ограде. Рэй присел на краешек парапета, стараясь не смотреть ему в глаза.

- Ты не ходил её проведать?

- Лотта ходила. Но её не пустили. Мать обещали пустить, но та только завтра утром приедет.

- А ты?

- А причем здесь я? – Рэй удивился совершенно искренне, а потом кивнул в такт каким-то своим мыслям: - Аааа, ты так ничего и не понял...

- А что я должен был понять? – раздраженно.

Тот только плечами неопределенно повел. Дэйв закусил губу, пытаясь здраво проанализировать ситуацию. А спустя некоторое время подытожил устало:

- Идиоты. Какие же вы все-таки идиоты.

- Можно подумать, ты от нас сильно отличаешься, – язвительно отозвался Рэй. – Идеолог-теоретик. Любитель бескровных манипуляций сознанием. Если завоевания не удалось избежать, надо обернуть его себе на пользу. Они забрали добротный кусок нашего солнца, забрали нашу свободу передвижения, наложили чертову дюжину ограничений…

- Это смертельно? – вскинув бровь, уточнил Дэвид. – Объективно, я даже понимаю твою злость, если бы не барраярцы, ты бы сейчас был наследником сенатора, владел бы паем в крупной корпорации… чем вы там занимались? Транспортным сообщением? О да! У тебя были бы деньги, даже влияние, тебе бы не пришлось выпрашивать крохи у родни, теснится в одной комнате с приятелем-занудой и по вечерам следить за исправностью конвейеров на заводе, где до тебя и твоих блестящих идей никому нет дела. Но это стоит того, чтоб рисковать своей и чужой жизнью? Вы, вообразившие себя отважными повстанцами, наследниками Че Гевары, вы – голодаете? Прозябаете в нищете, не знаете, где взять новые ботинки? Вас угнетают? Не дают вам получать знания, или заниматься бизнесом и наживаться на своих соотечественниках в той мере, в которой вам хочется? Ваша призрачная свобода стоит того, чтоб калечить ту самую планету, в любви которой ты признаешься раз за разом? Убивать, калечить, тянуть из карманов обычных людей деньги на восстановительные работы? Подвергать их жизнь опасности?

- Да ну брось! Обычных людей… - Рэй дернулся, вскочил на ноги. - Ты думаешь, я больше всего ненавижу барраярцев? О, ты ошибаешься, мой дорогой друг! Больше всего я ненавижу вот их, - он ткнул пальцев в чье-то желтоватое окно за оградой, - обывателей! Их, черт возьми! Их больше нас в десятки, в сотни раз. Они живут обычной жизнью. Наши родители лежат пеплом в тюремном крематории, а они жрут на завтрак булочки с яблочным джемом «Фораппель» и покупают платья своим женам точь-в-точь как в журнале мод «Высший Свет». Они трясутся за свои жизни. Утирают сопельки своим детишкам, говорят им не задевать бранными словечками злых дядей в форме. Они рассказывают нам о том, какими мы должны быть в школах и университетах. Правильными. Порядочными. Терпимыми. Они думают, что всех переживут со своей правильностью. Черт возьми, Дэйв, у них на руках - контрольный пакет акций, а они отдали его за призрак спокойствия! Лишь бы не пострадать самим... а мы хоть об стену разобьемся, хоть полсотни оккупантов расстреляем - для них и то, и то будет только новостью в газете, которую стоило бы обсудить на кухне с соседями. И сочинить свежий анекдот.

- Анекдот - это тоже средство борьбы, - Дэвид пожал плечами. - Они ценят жизнь такой, какая она есть. В этом их счастье. Ты ненавидишь их, потому что сам так не умеешь.

- Да, - Рэй горько усмехнулся, треснул кулаком по бетонному парапету, вымещая злость на ни в чем не повинной ограждающей конструкции. - Не умею. Мне нужна эта свобода. Для себя, для тебя, для них. И Комарра нужна. Я мог бы сбежать отсюда - на Бету или на Эскобар, но я не смогу жить без этой гребаной недружелюбной людям планетки. Я однажды лягу в неё пеплом, в свободную или обывательскую, и тогда мне уже будет плевать на все, я буду счастлив по-настоящему. А до того - нет.

Ладонь юноши безостановочно сжималась и разжималась, ногти царапали бетон, собирая под себя мелкую крошку. Дэвид смотрел на него. Долго смотрел, суровым, тяжелым взглядом. Потом встал и подошел ближе.

- Рэй, - сказал он, укутывая озябшие, подрагивающие плечи своей курткой. - Ты устал, ты пьян и ты пойдешь сейчас со мной. Ляжешь в кровать и завтра утром поймешь, что ведешь себя, как полный придурок. Хорошо?

- Что же в этом хорошего? - возмутился тот, но покорно побрел вслед за другом.

Уже на выходе из парка, Дэйв заметил, как их провожает взглядом какой-то армейский офицер. Взгляд этот не сулил ребятам ничего хорошего. Может, не стоило обнимать сейчас Рэя за плечи, поддерживая?

- Как думаешь, случайный наблюдатель или…

Рэй скосил глаза на офицера:

- Давай ты меня поцелуешь, - предложил, криво ухмыляясь. В ответ на полный растерянности и недоумения взгляд друга пояснил:

- Если он – случайный, то ему станет противно и он отвернется, а мы ускользнем. Если нет...

- И в том, и в другом случае его хватит на то, чтоб позвонить в полицию нравов. Не мели глупостей, - Дэйв подумал и добавил зачем-то: - Я тебя дома поцелую. Если захочешь.

Рэй расхохотался:

- Ловлю на слове, - и совершенно развязно подмигнул. Откуда у него взялась эта гримаса? Неприятная. Неискренняя.

В любом случае, когда они вернулись домой, Рэй о чужом обещании не вспомнил. Быстро разложил свой спальный уголок, пожелал другу спокойной ночи, завернулся в одеяло и уснул.

И Дэйв не знал – радоваться ему по этому поводу или огорчаться. Предпочел подумать об этом позже.

*

Наверное, после всего этого они могли разругаться к чертям и все-таки разъехаться. Но отчего-то не разругались. Может, из-за того, что Рэю все ещё некуда было идти, а квартиру они ему так и не начинали искать. Может, из-за того, что на носу была очередная серия контрольных, а ещё Дэвида собирались отправить на очередной молодежный конгресс, и Рэй взялся помогать ему разыскивать материалы для подготовки проекта. Может, из-за того, что повод для ссоры больше не всплывал: Клео благополучно выписалась из больницы и ушла долечиваться в академотпуск, университет потрясло, конечно, но все больше сплетнями и слухами, чем действиями службистов. Может, еще из-за чего-то неясного.

Не удалось разругаться, в общем. Все вернулось и стало почти, как прежде.

Почти - Рэй стал скрытничать. Глупо скрытничать и попадаться на мелочах. Как будто специально выставлял это напоказ. И смотреть в глаза с какой-то ехидной прямотой, которая легко выводила Дэвида из себя.

Да, я стащил в архиве план подземных коммуникаций. Да, у меня в кармане сумки детонаторы. Да, в утилизаторе остатки придуманной мною схемы. Нет, тебе не нужно этого знать, ты же от нас в стороне?

Но ведь он действительно желал остаться в стороне от этого всего. На что жаловаться? На дурацкие подколки и провокации? Много чести!

Так они и существовали – на одном пространстве и по разные стороны баррикад.

*

Он ввалился в квартиру уже за полночь, попытался незаметно, не включая свет, прокрасться на кухню. Это у него, естественно, не получилось, Дэвид вообще спал чутко, а тут гребаный революционер еще и умудрился споткнуться в коридоре об оставленные им же самим кроссовки и почти загреметь носом вперед. Разозлившись на нарушителя спокойствия, Дэйв выскочил в коридор, но обидные слова так и не сорвались с языка.

Вид у друга был совершенно дикий, взъерошенный, глаза сверкали, как будто мальчишка объелся энергетиков. Рэя трясло. Кажется, последняя их диверсия ударила в голову слишком большим количеством адреналина. И не только адреналином – на скуле багровела длинная ссадина, видимо, напоролся на острый угол. Или его напороли, о приклад, например.

- Это надо обработать, - безапелляционно сообщил Дэйв и потащил его к аптечке, Рэй не сопротивлялся, зато вцепился ему в плечи и не отпускал. Так утопавший цепляется за брошенный ему кусок веревки, даже будучи благополучно вытащенным на берег.

Что там случилось такое? Молчит. А спросишь – не расскажет.

Замазав ссадину толстым слоем бактерицидной мази, Дэйв попытался встряхнуть друга, чтоб тот хоть как-то пришел в себя. Встряхнул.

- Я в порядке, - запротестовал тот, когда его попытались ко всему прочему умыть холодной водой. Но цепляться не перестал. Что с ним вообще можно сделать? Оплеух навешать – так вроде не истерика. Предложить выпить – в доме ничего подходящего нет, кроме пузырька с этиловым спиртом. Обнять и по плечам погладить – не девчонка, обидится. Хотя это был бы наиболее приятный вариант из всех. Но – нет.

- А раз в порядке – иди сам и не висни на мне.

На лицо Рэя вернулась спасительная, привычная усмешка. Теперь, когда внимание сосредоточилось на настоящем, а не недавнем прошлом, переживания отступили на задний план, уступив место нездоровому азарту. Кажется, адреналин требовал выхода. Требовал вернуть руку на плечо, коснуться кончиками пальцев шеи, так чтоб как будто током ударило, мозги прочистило...

– Ты мне там был должен, помнишь? - …или не прочистило, а просто сократило план ближайших задач до минимума?

- Я все помню, - он сам удивился тому, как хрипло прозвучал его голос. Это кто еще тут не в порядке?

Стоило бы отстраниться. Вот прямо сейчас.

- Тебе неприятно? – Рэй постарался выровняться, глянул на него серьезно. Нет, его все еще потряхивало, но на ногах он уже стоял сам, не нуждаясь в опоре. – Прости.

Неприятно? Скорее – слишком уж выходит за рамки простой и понятной дружбы-привязанности. Её не хотелось разрушать.

- Настоящую дружбу ничем не разрушить, - уверенно сообщил Рэй, когда Дэвид озвучил ему свои размышления. - Один поцелуй. В рамках… эксперимента, ммм?

На эксперимент Дэйв согласился. И на повтор – потому что не распробовал толком. Как тут распробовать, если язычок верткий, ускользающий, дразнящий, томительно тянущий с настоящей близостью… Сладковатый. С едва уловимым мятно-кофейным привкусом. И чуть горький – устал, набегался сегодня, да?

Если и набегался – энергии на эксперименты у него еще хватало. На то, чтоб ластиться всем телом, прижиматься, жарко, нахально, бесстыдно. Забираться руками под одежду, выглаживать напряженные мышцы. Ловить чужое дыхание кожей, дарить бабочки-поцелуи.

Это было неправильно. Нелогично. Обрушивало какие-то призрачные устои.

От этого совершенно невозможно было удержаться.

- Кашу маслом… - сообщил Рэй на выдохе, стягивая с себя рубашку, не расстегнув, через голову, - то есть дружбу сексом – не испортить. Доказать?

- Не надо мне ничего доказывать, - раздраженно отмахнулся от него Дэйв и потащил его из кухни в комнату. Прямиком в расстеленную постель.

- А, погоди… стой!

- Что?

- Презервативы остались в аптечке. Да пусти, я мигом вернусь!

И вернулся. Чертовски быстро. Дэйв только и успел, что глубоко вздохнуть, набираясь решимости, – все-таки не так-то просто переводить отношения на новый уровень, особенно если к предыдущему уже привык накрепко.

А потом он отбросил остатки лишних мыслей и просто дал себя увлечь в это приятное безумие.

*

Наутро они пили кофе и рассуждали об адекватности действий оккупационных армий на различных территориях.

- Объективно, - менторским тоном говорил Рэй, - успешно ассимилировать можно либо общество со схожим общественным строем и культурными традициями, либо приняв уклад завоеванной провинции. Как это сделало, предположим, Литовское княжество. Конечно, там было и внешнее давление…

- Ты не сравнивай, пожалуй, феодальные общества с нашими. Кстати, - Дэйв постучал ложкой о край чашки, привлекая внимание. – Где ты заработал вчерашние ссадины?

- А, - небрежно отмахнулся. – Это мы столкнулись с армейцами. На выходе. – «На выходе откуда, черт бы тебя побрал!» - В новостях пройдет как пьяная драка. Надо будет включить видео, полюбоваться, скольких мы уделали.

Зная разницу в физической подготовке барраярских солдат и комаррских студентов, можно было не сомневаться, что «уделали» немногих. К тому же, в новостях это будет подано, как ещё один пример агрессии оккупационных войск по отношению к представителям мирного местного населения, вряд ли журналисты назовут точное число пострадавших.

Представитель мирного населения как раз, стоя перед зеркалом, обматывал шею шелковым шарфом, пряча то ли некрасивый синяк, то ли слишком выразительный засос – Дэйв совершенно не мог вспомнить, оставлял ли он там свою метину.

- Надеюсь, теперь ты будешь аккуратнее. Не нарывайся на неприятности.

- Теперь? – Рэй обернулся к нему с непритворным удивлением на лице. – А что? Разве случилось что-то особенное?

- Нет, ничего особенного. Просто - будь аккуратнее.

В ответ он получил неопределенную улыбку и беглый поцелуй в висок.

- Не беспокойся, Дэйви. Я - умный мальчик и всегда соблюдаю технику безопасности при работе с взрывчатыми веществами. И не только с ними.

3.

Когда под куполами прокатилась та очередная волна беспорядочных студенческих волнений, Дэйв уже защитился и только изредка появлялся в университете, подменяя научрука на практиках и мельком проведывая доучивающегося Рэя. Волна оказалась для Дэвида Галена критической, хотя он этого сразу не понял. Ну, подумаешь – очередной виток бесед с инспекторами полиции и службистами. Нет у них на него ничего, и он ничего сам не знает, все привычно, даже обыденно как-то, поговорили и разошлись…

А потом часть участников заварушки арестовали. Прямо посреди лекции, показательно – содержимое из сумок и карманов вытряхнуть, лицом к стене, руки за голову! - чтоб остальным неповадно было. Обыскали наскоро, вывели на улицу, затолкали в машину, некоторых еще и пристукнуть пришлось, чтоб не истерили и не пытались драться с сотрудниками правоохранительных органов.

Рэя он тогда в последний раз видел утром, когда тот собирался, как всегда - полусонно мечась по комнате и пытаясь одновременно собраться, позавтракать и поцеловать Дэвида, чтоб заткнуть недовольные бурчания. Все, что осталось от неугомонного мальчишки по итогам допросов и обысков – копия незавершенной дипломной работы, горстка пепла, отправленная родне, и припрятанная за шкафом флэшка со стихами.

*

Дэйв потом еще думал, не раз и не два, что было бы. Как бы он вел себя, если бы знал. Реально было бы закрыть Рэя в какой-нибудь сейф вроде анабиозной камеры, накрепко запечатать и выслать почтой за пределы империи? Что, вообще, можно было сделать, чтоб он остался в живых?

Дэвид бы приложил все усилия, его бы наверняка арестовали вместе с ним, и вся его старательно возводимая лестница вверх, рухнула бы под тяжестью списка преступлений Сальвадо-младшего…

…Рэй бы себе этого не простил, наверное…

Слишком много «бы». А история, говорят, не терпит сослагательных наклонений.