"Огонь в камине"

В камине весело полыхал огонь. Столько лет прошло, а ее все равно пробирал легкий трепет нелегального удовольствия, вызываемый этим зрелищем. Ощущение, словно она попала в волшебную сказку или таинственное приключение: дрова трещали, плевались искрами, горели и растворялись в совершенно неэффективном органическом процессе, и разливающийся от них жар почему-то казался более уютным и надежным, чем тепло от автоматизированной системы. Бетанское воспитание отмирало с трудом.

Одеяло, которое Эйрел вытащил из кладовки, было, как решила Корделия, старше его самого и к тому же ручной работы. Вещь из его детства, без сомнения. Эйрел накинул его себе на колени, у Корделии было свое одеяло - самое обычное синтетическое - которое она натянула себе на плечи (намного более практично), устроившись в кольце рук мужа и наблюдая за танцем огня.

Они сидели, и вокруг них в доме царила тишина. Снаружи, за задернутым шторами окном библиотеки, шел снег, разбиваясь о стекло и улетая прочь. Конечно, где-то по другим комнатам ходили люди, исполняя работу, необходимую, чтобы этот дом жил, но сюда их суета не вторгалась. Корделия погрузилась в тишину.

Эйрел чуть шевельнулся и коротко вздохнул, и ей пришлось развернуться почти всем телом, чтобы увидеть его лицо. Ее муж глядел в огонь, на лбу у него пролегли морщинки, рот был плотно сжат.

- Не по правилам! - воскликнула она, и легкомысленное восклицание неестественно громко прозвучало в тишине комнаты. - Никаких размышлений о работе. Это единственное правило, Эйрел.

Эйрел вернулся в себя - Корделия почти могла поклясться, что слышала щелчок. Лишь затем на его лице промелькнула тень улыбки, и Корделия пристально изучила ее, ища признаки усталости. Определенно очень усталая улыбка, решила она.

- Извини, дорогой капитан. Я так долго ношу форму, что уж точно должен выучить правило повиноваться приказам, да?

- Ты слишком долго пробыл в начале командной цепочки, - поправила она. - И отвык повиноваться. - Она помолчала и добавила: - Тебе действительно нужно отдохнуть, Эйрел. Не думаю, что даже лучшие императоры ухитрялись оставаться императорами все время, не оставляя ни минуты для себя. К регентам это тоже относится.

- М-м…

Корделия подняла брови глядя на него. - "М-м", не звучит похоже на правильный и надлежащий ответ, солдат, - усмехнулась она. - Больше похоже на уклонение от ответа.

Эйрел выдохнул и крепче обнял ее за укутанные одеялом плечи. - Я взываю к твоему милосердию, - произнес он с печалью. – Боюсь, у меня нет правильного и надлежащего ответа, который бы тебя порадовал. Кажется, я где-то потерял свой учебник по тому, как надлежит выносить бремя регентства на отдыхе.

- Жуткая небрежность! - подхватила Корделия, но в ее голосе звучала тень извинения, и Эйрел кивнул, давая понять, что услышал. Корделия молча уткнулась макушкой ему под челюсть.

Молчание затянулось.

- Что сегодня стряслось? - поинтересовалась она наконец.

- Не по правилам, - ответил он сухо.

Корделия отпрянула от него с деланным негодованием, сердито покосилась. - Ха! - бросила она пренебрежительно, и Эйрел ответил жестом фехтовальщика, подтверждающего пропущенный удар.

- Ничего смертельно важного, - произнес он вместо ответа. - Только неотложное. Но большинство дел, похоже, относятся либо к одной, либо к другой категории. Или к обеим сразу. Я вовсе не хотел портить ими тебе настроение.

Теперь была ее очередь уклончиво хмыкнуть. Эйрел приглашающе подвинул руку. Мгновение Корделия раздумывала, а потом вернулась в уютное убежище его объятий. Прошла еще минута, пока их сердца бились в унисон рядом друг с другом.

- Ох, - произнесла она наконец. - Я, наверное, должна предупредить тебя. Майлз одержим своей очередной Идеей. Он с помощью комм-пульта нашел летний лагерь и весь день планировал, как нам это подать. Я обещала ему, что он сможет попытаться уговорить тебя утром.

- Что за лагерь? - тон Эйрела был осторожным, но не резко отрицательным. Корделия не была уверена, хорошо ли это или плохо.

- Что-то крайне барраярское, - ответила она. - Лагерь. Рыбалка. Пеший туризм. Вероятно, изрядная доля мужской похвальбы и пафос по вкусу. Все очень маскулинное. - Она выждала мгновение перед тем, как добавить: - Одна из этих программ, рассчитанных на юных новобранцев.

- А-а. - Эйрел произнес это очень тихо; она скорее почувствовала, как это слово пророкотало у него в груди, чем услышала. Потом он надолго замолчал. А когда все же спросил, его голос был осторожен: - А что ты думаешь об этом?

- Ты знаешь, что я думаю об этом, - ответила она и скривилась. - Нет, так нечестно. Эйрел... я не хочу стоять на пути к его мечте, а явно, что именно этого Майлз жаждет всем сердцем, и это не просто блажь, которую он перерастет. Но я не знаю, стоит ли нам поддерживать в нем эту мысль. Барраяр не станет меняться для него одного. Выбери Майлз этот путь, и мне сложно представить хоть какой-нибудь вариант будущего, который не окажется для него крайне болезненным.

Эйрел с минуту не отвечал, обдумывая ее слова и кто знает какие свои тайные мысли. - Он растет, - сказал он наконец. - Сейчас он на два года старше, чем был я, когда потерял свою мать. Я не знаю, как долго нашей обязанностью будет оберегать его от боли. Возможно, мы должны будем всего лишь помочь ему собраться снова после удара.

- Я порой сомневаюсь, насколько нам это будет под силу. У него столько связано с этой мечтой. Когда она пропадет, что будет определять его жизнь?

- Он всегда будет Майлзом, - в голосе Эйрела проскользнула ирония. - Его определение в нем самом. - Однако ирония исчезла, едва он задумался над ее вопросом всерьез. - Мы позволили ему самому планировать свой путь, во зло или на благо. Если ты считаешь, что теперь мы должны начать выставлять для него ограничители, я могу попытаться.

- Но ты не думаешь, что это сработает. - Это не было вопросом, несмотря на всю надежду, прозвучавшую в голосе Корделии.

- Нет, - ответил Эйрел. Корделия состроила физиономию, которую мог увидеть разве что огонь в камине, но не ее муж. - Или скорее нет, - поправился он, - до тех пор, пока я с ним искренен, как я этого и хочу. Я не стану заставлять его думать, что не верю в него. Если настойчивость и страсть могут сработать, он преуспеет. И я точно знаю, что не хочу быть преградой, которая собьет его с пути.

- Он получил это от своего отца, - поддразнила Корделия.

- От своей матери, - ответил Эйрел абсолютно серьезно.

Она извернулась и поглядела на него. Эйрел смотрел на нее сверху вниз. Они улыбнулись друг другу, мягко и понимающе.

– Значит пусть мальчик даст выход своему собственному проклятию, - произнесла она задумчиво. – Боже упаси мир от таких заботливых родителей, как мы.

- Пройдут годы, прежде чем он соберется с силами для главной атаки, - заметил Эйрел. - К тому времени... что ж, обстоятельства изменятся. Грегор станет совершеннолетним. Эта проклятая работа...

- Не по правилам, - пресекла Корделия.

- И черт с нею, - ответил он и наклонился, чтобы поцеловать ее. И на какое-то время им стало не до разговоров.