"Отголосок"

Дру сама не успела понять, почему сердце ее сжалось при виде черноволосой женщины, одиноко примостившейся на подоконнике проходной комнаты. Брюнетка обернулась, и очарование рассеялось. В руке бокал, рядом на подоконнике – бутылка, прихваченная со стола, густые брови сдвинуты. Цвета платья, светло-серый и голубой, не оставили сомнения – это бывшая леди Формаллиган, скандально возвратившаяся к положению младшей Форратьер, напивается в одиночестве.

После секундного колебания Дру решительно шагнула к ней – нельзя, чтобы бедяжка вот так выставляла себя на посмешище. Никто другой и не думал к ней подойти – вот стыд! Хозяйке-то, леди Корделии Форкосиган, конечно, не разорваться же между гостями... Но остальные хороши, шарахаются, как от зачумленной, только потому что младшая Форратьер развелась, не пробыв и года замужем.

Госпожа Куделка подошла и мягко, но решительно отобрала у девчонки бокал.
- Может, хватит, милочка?

- У меня голова крепкая, - хрипло заявила досточтимая Форратьер (Дру безуспешно припоминала ее имя), упрямо тряхнув упомянутой частью тела, отчего тяжелые темные кудри разметались по плечам.
Схватила бутылку и, вызывающе поглядывая на старшую женщину, допила прямо из горлышка. Вино пролилось яркой струйкой от угла рта по запрокинутой шее на грудь.

"Пятно будет!" – без единой другой мысли Дру подалась вперед и остановила красный потек языком. На пути вверх по сильной запрокинутой шее винная сладость смешалась с солью. Дыхание сбилось, когда Дру добралась до уголка губ. Крупный рот ответил на поцелуй с неожиданной готовностью. Опомнившись, Дру отстранилась. Но на разрумянившемся лице юной Форратьер не выразилось никакого смущения; влажные черные глаза смотрели прямо и довольно бессмысленно.

- Силы предков, ты ж совсем пьяная… Идем отсюда. Давай, пойдем на воздух… - Дру взяла ее под руку.

- Развод-то вышел по моей вине, - объясняла по пути леди Ф., пошатываясь и размахивая свободной рукой. - Вот никто меня в упор и не видит. Зря я пришла, графиня ведь из жалости пригласила.
Она вроде не придала значения поцелую – или приняла его как должное? Такая пьяная, или вправду такая испорченная, как говорят? Дру почему-то стало страшно, но бояться было совершенно нечего, а убегать нехорошо.

На ступеньках, ведущих с террасы в сад, непутевая форесса снова споткнулась и вдруг всхлипнула. Дру погладила ее по плечу – и бывшая леди Формаллиган разрыдалась, зарывшись лицом ей в шею.

Августовская ночь благоухала влажной землей и маттиолой. Дру вздрогнула – плечи тронул прохладный ветерок, а щеки горели от душного аромата спутанных волос, Донна была ростом вровень с ней, Дру удержалась и не поцеловала ее в шею, но всем телом почувствовала бесстыдную налитую тяжесть прижавшейся к ней молодой груди… Что с ней творится? Этот жар, тяжесть, биение, жажда обрушились на нее так неожиданно, что она ухватилась за высокую молодую женщину, как утопающая, будто боясь, что поднимающиеся волны захлестнут с головой и унесут.

Сама не своя… Когда-то она принадлежала Карин, но это же прошло, она даже не думала ни о чем таком с тех пор, правда…

- Патрик, сука, - всхлипывала, ничего не замечая, экс-Формаллиген. – Жлоб. Даже платьев новых не отдал, говорит, не носить тебе цвета нашего рода. И папа… ходи мол чучелом, раз так. А это жмет, зараза. Я в нем еще в пансионе на выпускном… - Донна досадливо дернула плечом, бледно-серый атлас натянулся на груди, грозя лопнуть. – Для чего Падди, козлу, платья? Не самому же носить… хотя ему пришлись бы впору.
Она снова пьяно хихикнула. Смех пополам со слезами грозил перейти в истерику.

- Всё, всё, успокойся, - отступая на шаг, проговорила Дру, то ли себе, то ли девушке. Дру протянула руку – оправить съехавшее плечико платья. Но ладонь скользнула ниже, на круглую горячую грудь.

Молодая женщина подалась навстречу, блаженно зажмурившись. Крупные, грубоватые черты преобразились, будто освещенные изнутри. Мокрые ресницы опустились; пошатнувшись, девушка прислонилась спиной к столбу террасы, пьяно и сладко отвечая на поцелуи.
А платье все же съехало с плеча.

- Девочка – прошептала Дру, дыханием и губами трогая аккуратный розовый сосок. Донна нащупала застежку за спиной и вздохнула полной грудью. Когда Дру дернула вверх прохладный шуршащий атлас подола, она только переступила, раздвигая ноги шире, и горячечно, умоляюще что-то пролепетала. Дру рванула вниз, к коленям, незатейливые хлопковые трусики и сама застонала, оглаживая мокрую горячую розу. Строгое бежевое платье сладко ласкало кожу; белье врезалось каждой ниткой синтетического кружева, усиливая пульсирующий жар. Донна мотала головой и задыхалась, хватая воздух ртом.

Не было сил терпеть – Дру остановилась, изнемогая.

Девица открыла измученные глаза.
- Еще, – и выгнулась в талии, толкнувшись в ладонь курчавым холмиком.

- Подожди, маленькая, подожди… - она задрала и свою юбку.

- Пожалуйста.

Дру кусала губы, стремясь продлить удовольствие. Не прижимая, а поглаживая, не вонзаясь, а растягивая, все время чуть-чуть отставая, заставляла снова и снова шептать: "Еще". И вспоминала, каждой клеточкой теле вспоминала. Ну да, конечно, не девица, не то что сама Дру тогда, под нежной царственной рукой… И только когда к мольбам готовы были прибавиться слезы, взяла ее глубоко, сдвинутыми пальцами, и сразу их сдавила содрогающаяся глубина, а другую руку лишь успела прижать плотнее, как дернулось и сорвалось, словно осечка вместо выстрела. Дру чувствовала на щеке успокаивающееся чужое дыхание. Она открыла глаза. Блаженное, невинное молодое лицо было чуждо и далеко, как луна, заливающая его своим бледным светом. На что она надеялась, вспоминая сейчас о Карин? Карин никогда не вернется.

Форратьер открыла глаза, черные, как провалы, вопросительно подняла брови и сразу некрасиво повзрослела.
- Что? – хрипло спросила она. – Что такое?

Дру только покачала головой, подбородок слишком дрожал.

- Не плачьте, это я виновата, - вздохнула досточтимая. - Со мной наверно что-то не так…

Что она имеет в виду?.. Этого Дру не успела выяснить.
Шевельнулась занавеска, скрипнула дверь веранды, на пороге показалась знакомая фигура.
- Муж меня ищет, - подхватилась госпожа Куделка, оправляя платье. Форратьер покивала.

Дру сорвала какой-то цветок с клумбы и, комкая и разрывая пальцами листья, вдруг разрыдалась. Она согнулась, схватившись за перила, прижав ладонь к груди, словно на месте сердца ширилась, болела в грудной клетке пустота. Нет больше Карин, нет. Ведь Дру только ее в жизни любила. Муж… да разве ему она изменила сейчас? С Клементом у нее ничего и не было, разве что две дочки…

- …А, вот ты где. Что случилось, милая? – озабоченно спросил муж.

- Да ничего, Клемент, - Дру сделала глубокий вдох и выпрямилась, не давая рыданиям вырваться. – Не надо было пить портвейн.