|
Этот выпуск Училища при Императорской Военной академии был особым. Прославленное учебное заведение покидал его высочество Зерг Форбарра, наследный принц Барраяра. Государь император Эзар самолично распорядился не давать его сыну никаких поблажек, так что юный принц занимался наравне с остальными курсантами, примерно успевая в точных и технических дисциплинах. Ни искусство самообороны, ни командные игры ему не давались, не только потому что все опасались ударить будущего императора, но и потому что от природы наследник престола был неуклюж, как валенок. Принц компенсировал этот досадный пробел феноменальными успехами на стрельбище и регулярным посещением тренажерного зала. Он научился четко расписываться, кладя на мишень пуля за пулей, и гнуть в пальцах монеты.
Надо сказать, что, хотя, во исполнение императорского приказа, преподаватели не выделяли Зерга среди однокашников, все же никто не жаждал проверять, что будет, если сын пожалуется отцу. Бывало, физрук, в целях поощрения учебного усердия и поднятия бодрой шуткой боевого духа курсантов после третьего круга бегом по стадиону в полной амуниции, наберет воздуха в легкие и гаркнет:
- На шаг не переходить! Брать пример с Зерга! Живот колесом, бежит как медведь дрессированный - а старается!
И вдруг зажимает рот руками, багровеет и выкатывает глаза, судорожно соображая, не допустил ли государственную измену.
Зерга Форбарру окружало незримое защитное поле общей настороженности. Да и характер его высочество имел угрюмый и склонный к уединению. Друзьями он умудрился не обзавестись, при всей ранней карьерной прагматичности некоторых однокашников. Ходил бесшумно, несмотря на рост и громоздкое сложение, и умел на удивление незаметно подкрадываться и подслушивать. К примеру, парни, сбившись в кучку, обсуждают темы, особо интересные в отрочестве, и какой-то шутник, разошедшись, выпаливает:
- Повезло Зергу, что он принц! А то с такой рожей ему бы ни одна девка даже под дулом пистолета не дала.
Среди общего хохота вдруг кто-то меняется в лице, заметив вышеупомянутую угреватую физиономию, маячащую за спиной у юмориста. Смех смолкает, воздух сгущается от неловкости и страха, а Зерг криво ухмыляется.
Внешность юного наследника престола была, кстати сказать, вполне заурядна, если не считать прыщей. То ли дурная кровь рода Форбарра не бродила, а кисла в его молодых жилах, то ли так напоминало о себе редкостное уродство покойной матери.
Любимым развлечением цесаревича в отроческие годы было программирование, и в частности создание и совершенствование компьютерных вирусов. Так что системный администратор училища, на чьих висках уже пробивалась ранняя седина, с облегчением вздохнул, когда выпускники отбыли на заключительные боевые учения.
Учения проводились на барраярской орбите, на списанном с боевого баланса и подремонтированном для ближних полетов космическом крейсере «Зоркий». В этом году они также были не совсем обычными. Директор училища, стремясь разделить ответственность за выпас семнадцатилетнего принца в условиях максимально приближенных к боевым, подал прошение об одновременном проведении практики курсантов и переаттестации штабных офицеров младшего состава.
Его величество затею одобрил. Отец-император Эзар утвердил прошение, ехидно посмеиваясь в усы. Как бывший фронтовик и партизан, он недолюбливал штабных крыс. Переаттестация вырождалась для этих бюрократов в канцелярскую формальность – но тут им наконец придется попотеть. Так что десятка два примерных офицеров, состоявших при Генштабе и за время службы не получивших ни одного взыскания, отправились из комфортабельных кабинетов в тесные каюты учебного крейсера. Не сказать, чтобы они были в восторге. Лейтенант Джес Форратьер так уж точно не был. Провести месяц жизни на учебной орбитальной станции. Надзирая за желторотыми курсантами, и вместе с ними выполняя задания, которые только недавно успел позабыть как кошмарный сон. Чуть не каждую ночь вскакивая по тревоге. Не имея возможности ни минуты побыть одному, за единственным исключением дежурств в так называемой контрольной рубке – каюте с мониторами, принимающими изображение с видеокамер, расположенных во всех помещениях корабля, где только могли находиться люди – в спальнях, сортирах, коридорах - словом, повсюду, кроме самой караулки.
Практический смысл такого дежурства был Форратьеру неясен. «Разве что некоторый шанс посмотреть, как выглядит мир, в котором тебя нет. Как проживет без тебя этот тесный уродливый мирок ближайшие четыре часа? А не отказался бы я от такой же возможности в большем масштабе. Как всё пошло бы, если бы я умер, скажем, 8 лет назад?» - размышлял Джес, войдя в тесное помещение и запирая за собой дверь.
Первым делом он заглянул в отключенный резервный монитор, по давней привычке смотреться в любую отражающую поверхность.
Измотанный бессонницей двойник Взглянул из глуби темного стекла. Как разгадать, кто пред тобой возник? Понять, что отражают зеркала...
- подумал он и сразу одернул себя. С нелепым, бессмысленным упорством все еще складываются в голове рифмованные отрывки. Как автоматическое движение пальца к клавише быстрого набора номера, на который уже никто не ответит. Как фантомные боли у ампутанта. Понятно же, что нет смысла сочинять стихи, когда Изабель, которая прочла бы, больше нет - Джес старался не вспоминать о сестре, но иногда мысли о ней заставали врасплох, - и никогда не будет. Он стиснул виски ладонями, будто пытаясь затолкать мысли поглубже в череп. И наконец-то перешел к прямым обязанностям дежурного – стал внимательно рассматривать работающие экраны. Дежурный обязан нажать на кнопку сигнализации при обнаружении чего-либо подозрительного. Ничего подозрительного Джес не увидел. Офицеры в полном составе дрыхли. Как сговорились. Именно сейчас, когда он на дежурстве, никто не дуется в карты и в «Смертный бой» по личному комму, не препирается, не жрет прихваченные с родной планеты деликатесы, шурша обертками - короче, именно сейчас не применяется ни один из сотни испытанных способов мешать Форратьеру спать. В кадетской спальне дела также обстояли тихо и мирно. Никто никого не обижал, кадет Форгрид кадета Формонкрафта - даже наоборот. Его высочество, койка которого приходилась ровно по центру экрана, спал как ангел.
Лейтенант Форратьер располагал полученной из надежного источника информацией обо всех внезапных учебных тревогах. Он знал, когда можно спать спокойно, и потому устроился поудобнее на единственном помещающемся в каморке стуле, положил руки на узкий стол, голову на руки и задремал. По краю сознания вновь побежали строчки:
На грани памяти, как бледный фотоснимок, Твое лицо их заслоняет лица. Ты где, душа моя? Ты в небе серым дымом Растаяла. А мне в чем раствориться?
Джес вздрогнул, рывком выпрямился и бдительно вперился в экран с кадетской спальней. Там всё было по-прежнему. Абсолютно всё, даже кадет Форгрид и кадет Формонкрафт. «Марафонцы хреновы. Радуйтесь, пока молодые», – зло подумал Джес и на этот раз заснул по-настоящему.
Он был грубо разбужен. Собственно говоря, его вздернули на ноги за шиворот. Жмурясь от яркого света, Джес шлепнул ладонью по кобуре, которой разумеется не было, так как все боевые средства раздавали личному составу перед вышеупомянутыми учебными тревогами под электронную регистрацию, и собирали после. Так что Форратьер был безоружен. В отличие от Зерга Форбарры, который упирался ему в шею холодным дулом.
- Молчать не двигаться, - замечательно скопировано из боевика.
Если принц вчера вечером обсмотрелся «Звездных войн», или что там им показывали в свободное время, и решил угнать корабль – он явно не по адресу. Джес поморщился. Дуло отодвинулось на миллиметр.
- Делать что я говорю, – прошипел Зерг и нелогично замолчал.
В тишине слышалось только его взволнованное дыхание и тихое на грани слуха жужжание мониторов. Парень покраснел еще сильнее. Обветренные губы приоткрылись. Полудетская мордаха – пухлощекая, простоватая: в мать пошел, а не в красавца Эзара.
Угрожающе: - Трахни меня.
- Почему Ваше высочество именно меня почтило своим вниманием? – вежливо спросил Джес, ошеломленный до полной невозмутимости.
- Я знаю, что про тебя говорят, - зловеще шепнул Зерг. Изо рта у него пахло зубной пастой.
- Мало ли про кого такое говорят. Лейтенант Форзюскинд... молодые Форгрид и Формонкрафт, – Джес покосился на экран; глаза его округлились.
- Изображение записано и закольцовано, - досадливо объяснил принц. – А то как бы я слинял? Камеры контролируются с главного командного пульта, - мрачно добавил юный хакер, отдавая себе отчет в том, что юзер у него на прицеле вряд ли поймет всё изящество провернутой операции.
- И все-таки, почему я? – не дал себя сбить Джес. – Нравлюсь?
На щеках подростка выступили красные пятна, так что глаза показались отчаянно зелеными. Верхняя губа вздернулась в подобии оскала. Ощерился как волчонок. То ли не ожидал, что жертва будет много разговаривать, то ли пытался осознать, что у него был-таки выбор, и он выказал свое предпочтение.
- Никто не узнает если расскажешь не поверят, – выпалил Зерг наконец и больно ткнул стволом под челюсть.
Деваться некуда. Джес ощутил мгновенную слабость и сладость бессилия. И легкость в голове, и провал под ложечкой. Он качнулся вперед. Шершавые губы и нежный рот: первый, почувствовал он, поцелуй. И вниз по горлу - голова парня запрокинулась, когда он провел языком по ключице. Но вжатый в горло уже нагревшийся ствол револьвера не дрожит, плавно следует за каждым движением. Вжикнула застежка, пышущий жаром член дернулся навстречу руке, эта знакомая и каждый раз немного другая горячая упругая нежность. Живой пыл, стиснутый в ладони, слабый удивленный стон, стук сердца под губами.
- Мой ответ... – вспоминает вдруг Джес следующую реплику из боевика... – скользит легкими поцелуями по мальчишески гладкой груди, отклоняясь от преследующего, направляющего железа, - …нет – и ставит точку: сжимает губами затвердевший сосок.
Железная хватка отпускает уже онемевшее запястье Форратьера, и принц прижимает его к себе. Наступил до тошноты сладкий миг, когда понимаешь – возврата нет. У Джеса уже были в жизни такие моменты. Когда в 12 лет он прыгнул на спор с высокого берега на мелководье: разбег - и миг в воздухе; повезло, всего-то вывих лодыжки. Когда одними грязными словами, почти не двигаясь, заставил Эйрела кончить – и в следующую секунду встретил его взгляд. И вот сейчас, когда они сцепились с мальчишкой, содрогаясь в общей похоти. Палец задыхающегося подростка дрогнет на курке, эта секунда будет последней; нет - еще, еще... Джес бесстыдно трется о бедро парня, в том же ритме, в котором дрочит ему, одинаково остро чувствуя вкус крови от треснувшей губы – оглушительно срывающееся дыхание – чистый острый запах разгоряченного юного тела – боль в шее – сильную руку, стиснувшую его ягодицу – брызнувшую на пальцы горячую влагу.
Грохот – будто обрушился мир.
И Джес хрипло вскрикнул, взрываясь, конвульсивно прижимая к себе парня.
А вовсе и не выстрел это был, анахроничный револьвер всего-то навсего грохнулся на пол из разжавшихся пальцев. Чрезвычайно удачно упал, или – соображает Джес, - все это время стоял на предохранителе. Не оправив сдернутую с плеч рубаху, принц подбирает оружие.
- И что теперь? – выдохнул Джес, - Убьешь?
- Да пошел ты, - огрызнулся юнец, застегнул ширинку и без дальнейших слов любви исчез в коридоре, не потрудившись прикрыть за собой дистанционно взломанную дверь.
В немногие оставшиеся дни учебной миссии только лиловеющий на шее синяк и фривольные шутки наблюдательных товарищей напоминали Джесу Форратьеру об абсурдном ночном визите. Но к тому моменту, когда он вернулся на Барраяр и привычно набрал номер комма Эйрела Форкосигана, синяк уже сошел, и не осталось больше ничего, позволяющего усомниться в том, что пережитое было лишь эротическим сном.