|
— Ставьте диагноз, доктор! Вы же лечащий врач!
— Почему я? Это вы, батенька, светило инопланетной медицины, вам и слово, — ехидно парировал лейб-медик.
— Глупости! Сами объявляйте императору Юрию, что тот совершенно здоров! — фальцетом выкрикнул профессор и дернул себя за бороду.
— Коллеги, — вмешался участник консилиума с глазами Гора в петлицах. — Призываю к порядку. Мы обязаны сообщить императору точную причину его недомоганий.
— Перечислить ему реальные заболевания и не плодить лишние сущности? –предложил профессор, отпуская прореженную бороду.— Алкоголизм, бред преследования, мутация нервных тканей?
— Не зарывайтесь! — гаркнул СБшник, — нельзя прилюдно оскорблять императора.
— Но сам пациент уверен, что заражен подкожными паразитами, — скороговоркой забормотал врач, — инопланетными биоконструктами.
— Все анализы чисты, все мыслимые тесты отрицательны, — отрезал профессор.
— Со стороны СБ тоже все чисто. Продукты проверяются до молекул, воздух фильтруется, помещения изолированы и накрыты силовым куполом.
— А откуда красные пятна по всему телу? – уточнил профессор.
— Постоянно нервно чешется. А на спине — замялся врач, — там другое…
— Плюс регулярные приступы гнева, судороги, мания убийства, — подтвердил профессор. — Знаете, господа, а я готов подписать заключение об отравлении джексонианскими токсинами. Жить-то хочется…
— А кто отравитель? – ужаснулся лейб-медик.
— Был бы диагноз, — вздохнул СБшник, — а подозреваемые найдутся. Император считает, что среди его родни много тайных врагов.
Энрике Боргос досчитал до десяти и медленно открыл глаза.
Лучше не стало. Нейробластер по-прежнему упирался ему в лоб.
— Ставьте диагноз, доктор, — потребовал барраярский абориген. – Полиции срочно нужна справка, что я нормальный.
— Но я не психиатр, — взмолился Боргос. – Биохимик и энтомолог… Специалист по таракашкам, если вам так понятнее, и я…
— Что?! – возопил барраярец, и Боргос в который раз пожалел, что уступил природному любопытству и отправился гулять по Форбарр-Султане один. – Ты напустил тараканов в мою голову?!
Нейробластер вдавился в череп ученого. Прощай, мечта поступить в Бетанский Астроэкспедиционный корпус, прощай, Марсия, а ведь ты предупреждала, что нельзя гулять по столице без охраны…
— Хотел подслушать мои мысли? — барраярец вдруг перешел на шепот. Боргос похолодел. – А кому ты собирался их пересказывать?
— Никому…
— Ага! Значит, мысли читать твои тараканы умеют? А что еще они могут? Искать клады? Переносить контрабанду? Если…
Тихо прожужжал парализатор.
— Коммодор Галени! Вы спасли мне жизнь! – от счастья Энрике чуть не рухнул в обморок.
— Марсия просила за вами присмотреть. Значит, контрабанда и прослушка мыслей?
— Клянусь, девочки не умеют ничего подобного!..
— Какая жалость, — пробормотал Галени и вроде бы случайно повернул смертоносное оружие в сторону эскобарца. – А если их немного доработать?
— Но позвольте, я лечу людей, а не лошадей, — возразил ошарашенный, невысокого роста толстячок с саквояжем.
Раздосадованный граф, рыкнул на оруженосца:
— Ты кого мне притащил, б-болван?!
— Все что смог найти, м’лорд. Приличных врачей после бомбежки Форкосиган-Вашноя почти не осталось.
— Значит так… — граф смерил взглядом, незадачливого лекаря, — ты доктор? Доктор! Ставьте диагноз, доктор! — прошипел он крайне раздраженно и ткнул пальцем в направлении стойла.
— Но… — попытался возразить медик, — и замолчал, заметив рефлекторное движение руки графа к форменной кобуре на поясе. Самый молодой генерал, герой войны, граф Петер Форкосиган, не меньше своих знаменитых побед славился горячим нравом. Вздохнув, доктор покорно направился к стойлу.
— Так-с, больной, на что жалуемся? – привычным, радостно отработанным возгласом поинтересовался он у лохматой морды, осекся и покосился на оруженосца.
— Это кобыла, — мрачно подсказал тот. – Плохо ест, нервничает.
— Нервничает… — забормотал врач себе под нос, приступая к осмотру непривычного пациента, — дамы они существа вообще нервные, валерьянки или пустырничка, утром и вечером, хорошо помогает.
— Ведро? – уточнил стоящий рядом оруженосец.
— Нет, батенька, — отозвался врач, — 20 капель на стопку. Хозяину. А кобыла, она того, -
— Что?! – перебил его пораженный граф.
— Что? Беременная она.
— Ставьте диагноз, доктор!.. Ах, доктор, вы просто умопомрачительны в этом белом халатике, а стетоскоп столь эротично расположился на вашем…
— Саймон, милый, оставь свои казарменные шуточки для подчиненных. И не отклоняйся от сценария – я не врач, а медсестра.
— Как скажете, дорогая …
— И не вздыхай так тяжко. В конце концов, это была твоя идея.
— Да, дорогая.
— Твой сарказм неуместен. Предложила я, но ты же сам постоянно твердил, что нам необходимо расслабиться и как следует отдохнуть, а где еще это можно сделать столь же элегантным образом, достойно и без ущерба для репутации, как не в бетанской Сфере Наслаждений? Вполне ожидаемо, что я… Но вот чего я никак не ожидала, так это того, что твои фантазии будут столь…
— Инфантильны?
— Алогичны. Я полагала, что после истории с чипом больницы будут вызывать у тебя лишь негативные эмоции, а вовсе не... И перестань пялиться на мой… стетоскоп!
— Как скажешь, дорогая.
— Саймон! Да будь же серьезен! Следуй сценарию… Пациент! Я пришла поставить вам… э-э-э… они что, серьезно?
— Дорогая, следуй сценарию!
— ...!!!..
— Миледи?!
— Пациент! Я пришла поставить вам клизму. И я таки ее поставлю!
— Как скажете, дорогая. Но лучше бы все же диагноз…
— Ну, что там? Ставьте диагноз, доктор, — Элли выгибается, пытаясь взглянуть на покалеченную руку, но только шипит от боли.
Кожа под его пальцами гладкая и совершенно лишенная волос, как бывает только у детей и совсем юных мальчиков. Этан отмечает это краем сознания, пока его руки выполняют привычную работу — отгибают край футболки, чтобы ощупать ребра, профессионально касаются поврежденных участков тела. Затем он осматривает неестественно выгнутую руку. Элли стонет, не сдерживаясь, и это странное проявление доверия оказывается неожиданно приятным. Этан и сам чувствует себя отвратительно — кружится голова, перед глазами все плывет, и причиной этому, конечно, очередная угроза смерти (на этот раз тошнотворно реальная), стресс и перепады давления. А вовсе не близость дендарийской наемницы, которая тяжело дышит совсем рядом и смотрит на него огромными темными глазами. О, Бог-Отец!..
— Жить будете, — бросает он нарочито небрежно, опуская край ее футболки. – Разумеется, если не появится новых желающих засунуть вас в шлюзовую камеру. Надеюсь, уже без меня.
Элли выдыхает с коротким смешком и приваливается к стене. Этан украдкой любуется ею. Измученная, бледная, лишенная своей обычной самоуверенности, Элли оказывается удивительно… беззащитной. Этану приходится напомнить себе, что эта женщина способна убить его один на один, не моргнув глазом. И все же… Он придвигается ближе.
Почти пятьдесят лет – и двадцать восемь. Барраярец и комаррец. Начальник и подчиненный. Ну и что? Профессор Галени регулярно наслаждается дружеской беседой за чаем с директором колледжа Белгравия. Однако с тех пор, как Дув поделился с ним своим рискованным намерением, каждый разговор тот сворачивает на мягкое, настойчивое увещевание.
– Мальчишеское безрассудство! Можно понять моих выпускников, когда те взахлеб рассказывают, как попадут в Академию. Но блестящий преподаватель не должен хоронить свой талант в армейских окопах. Что за затмение на вас нашло, уважаемый Галени?
Дув сам втайне считает свое намерение авантюрой. Диссертация о традициях Имперской Службы – одно, реальность – совсем другое. В прошении ему могут отказать. Он может запросто не вписаться в уставное мышление барраярских солдафонов. Не справиться с учебой среди мальчишек. Или после выпуска попасть – как комаррец, потенциальный смутьян – в захолустный гарнизон. Стоит ли игра свеч?
– Думаете, я спятил?
– Сами ставьте себе диагноз, доктор, – вежливо уклоняется от порицания пожилой директор.
– Я не тот доктор, — хмыкает Галени. – Уж если я ученый, считайте меня экспериментатором, а не безумцем.
Он помнит, каким восторгом наполнила его ученая степень доктора философии в двадцать пять. Теперь следующая манящая вершина – матерчатые погоны барраярского кадета.
Интересно, к чему он будет страстно стремиться, когда сам достигнет пятидесяти?
Гем-леди Дейла всегда считала себя хорошим специалистом в психологии, и нынешний визит это подтверждал. Не каждый день тебя просят о консультации аут-леди.
— Она лазает по деревьям, обожает разбирать на части технику и даже умудрилась подраться со сверстницей из более… простой семьи. Скажите, ведь правда, это гиперактивность?
— Ошибаетесь, это клиническая картина холерического темперамента!
— Нет, это, без сомнения, агрессивная истеричность.
То, что у гем-леди выглядело бы торопливым перебиванием друг друга, дамы из семейства Наварр умудрились сплести в некую общую мелодию. Суть, правда, оставалась прежней – им был нужен арбитр, который подтвердит правоту одной из них. «А психологи из них никакие, пусть они и аут-леди». Сама пациентка, рыженькая девочка, еще не удостоенная личного шара, молча слушала старших родственниц.
— Достойные леди, я прошу вас подождать. Мне нужно поговорить с леди Пел Наварр.
Когда через полчаса дверь комнаты раскрылась, три голоса слились в одной фразе:
— Это что-то опасное? Не бойтесь испугать нас, ставьте диагноз, доктор.
— Диагноз: нормальная детская активность и любознательность. Нуждается в новых впечатлениях и длинных прогулках, — услышав звон, доктор мгновенно развернулась, но было поздно – забытый на столе бетанский сувенир был разобран на две половинки, — а иногда, по рецепту наших почтенных предков, в розгах.
— Ставьте сюда…
Тяжелый контейнер, в котором угадывались очертания криокамеры встал на сканирующую панель. Прибор протяжно загудел, выискивая следы взрывчатки, ядов и скрытых бактериологических угроз. Увы, встречались и такие — параноидальность мышления установивших сканер, была полностью оправдана.
— Остаточные следы взрывчатых веществ… безопасно, — доложил техник.
— Что-то наши клиенты стали слишком экзотично прибывать, — пошутил его напарник. – Следующего нам пошлют в формате распечатки, по комму…
Осторожно стерев рукавом, изморозь на передней панели техники уставились на модуль с первичными данными…
— Несуразица какая-то… Это ведь не женщина. Полное несоответствие медицинской карточке. Да и обратный адрес странный…
— Надо вызывать доктора, — решил старший техник. И доктор пришел.
— Диагноз?
— Пациент скорее мертв, чем жив, — сухим голосом сообщила пожилая женщина, изучив показания сканера. – Но где-то я видела это лицо. Правда, все трупы выглядят не так как при жизни – смерть все-таки многое меняет в человеке.
Её спутники с почтением выслушивали этот монолог, не решаясь перебивать старшую.
— Данные камеры не соответствуют действительности, словно настоящего владельца просто выкинули оттуда в спешке, — робко заметил техник.
— Это… перспективно, — кивнула женщина, словно вспоминая лицо покойного. – Не знаю, какое сейчас время на родине оригинала, но скажу вам, что просто обожаю подарки… к Зимнепразднику...
