ДРАББЛЫ И МИНИ

По заявке: "что-нибудь про Гришнова"

*

- Я знаю, ты там с ним трахаешься!
- Да нет.
- Так нет или да?
Ревнующий Зерг – зрелище страшное. Обычно Джес пытается не будить в нём зверя. В основном потому, что кронпринц не прощает насмешек, а не улыбнуться при виде этого взбесившегося хомяка просто-напросто невозможно. Вот и сейчас он старается говорит на тон ниже, немного мягче, немного спокойнее, хотя руки так и чешутся отвесить высокородному оболтусу пару плюх. Не сейчас. Позже. Когда удастся его разубедить, тогда будет можно. Джес слишком хорошо помнит, что в этой паре он ведёт только до тех пор, пока ему отдают первенство.
- Нет. Ты же знаешь, что простолюдины не в моём вкусе.
- В конце концов, он министр… - Зерг пожимает плечами. Он явно убеждён не до конца. – Тогда чем вы занимаетесь столько времени за закрытыми дверями?
- Играем в шахматы.
- В шахматы? Да ты не умеешь!
- Я умею!
- Спорим, не умеешь?
- На что спорим? – Джес подаётся вперёд. Ну, если его готовность ввязаться в пари ни в чём не убедит его высочество, тогда он попросту идиот.
- Ну скажи мне, как ходит конь? – недоверчиво интересуется кронпринц. Мда, действительно идиот. Обидно.
- На корде он ходит. По манежу. Чего ты от меня хочешь?
- Ну… - Зерг отводит глаза и теребит пуговицу воротника. – Если вы там не трахаетесь - докажи.
О чудо. О радость. О счастье. Принц нашёл какой-то способ позволить любовнику доказать свою полнейшую невиновность. И этот способ этому самому любовнику, что характерно, даже по вкусу.
- Знаешь, - говорит Джес, на ходу расстёгивая пуговицы, - ты очень плохой мальчик. Ты посмел во мне усомниться. За это я затрахаю тебя до смерти, и никакая служба безопасности…
Вопрос о том, чем занимаются за закрытыми дверями коммодор Форратьер и министр политвоспитания Гришнов, оказывается заброшен дальше, чем один из носков кронпринца, поутру обнаруженный на люстре, и более не затрагивается. Правильно. Ни к чему будущему императору Барраяра знать, о чём его будущий премьер говорит с его будущим военным министром…

По заявке: "Байерли-гетеросексуал! шок барраярского общества при публичном разоблачении"

*

- Итак, - говорит леди Элис, - я слушаю.
- Сударыня, - смущается Байерли Форратьер. – Осведомлены ли вы, о чём сейчас пойдёт речь?
- Разумеется, юноша, - снисходительно ответствует дама. – Речь пойдёт о той информации, которую вам удалось разведать посредством вашей любовной связи с младшим братом графа Фортугарина. Агентурные данные вы передадите через обычного связного, а мне поручено разузнать о постельных пристрастиях господина Фортугарина. Если в один прекрасный день с ним придётся работать другому агенту, молодому человеку потребуется подробный инструктаж.
Байерли втихомолку восхищается леди Элис Форпатрил. Как можно не восхищаться истинной фор-леди, способной произнести слова «о постельных пристрастиях господина Фортугарина», не поведя бровью?
- … и тогда мне пришлось сделать то, что я стараюсь не делать без крайней необходимости – разыграть перед ним сценку в духе дядюшки Джеса. Это впечатлило его настолько, что в дальнейшем я придерживался именно этой стратегии, - Байерли закончил свой рассказ о завоевании Фортугарина и потянулся к стакану с водой.
- Я, пожалуй, поподробнее расспрошу вас об этой манере поведения, но сначала ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.
- Да, миледи?
- Вы всё время говорите: «и тогда я повёл себя в таком стиле, а когда он отреагировал так-то, попробовал другой стиль». А как вы ведёте себя, когда пытаетесь завоевать мужчину в своей обычной манере?
- Видите ли, миледи, в некотором роде… никак.
- Почему?
- Видите ли, миледи… - Байерли снова засмущался. – Я не люблю об этом распространяться, но дело в том, что вне своей работы я… стопроцентно гетеросексуален.
«Ничего себе!» - подумала леди Элис и отточенным аристократическим жестом уронила пенсне в фарфоровую чашечку.

По заявке: "гем лорда изгнали с Цетаганды, и он вынужден устраиваться и приспосабливаться неизвестно где, пусть его приютит кто-нибудь с Барраяра"

*

- Тебя что, с Цетаганды выгнали?
- Ну, меня не то чтобы выгнали… не то чтобы совсем… просто… какое-то время мне лучше не… а можно я поживу у тебя?
- У меня где? – ошарашено спрашивает собеседник.
- А что, есть варианты?
- От «у меня в шкафу» до «у меня в Империи». Конкретнее надо выражаться.
- А что, на Барраяре люди живут в шкафах? – изумляется гем-лорд Рау, всегда открытый для всего нового. – Никогда не слышал о такой традиции. Это же, наверное, жутко неудобно!
- Нет, - горестно вздыхает Эзар Форбарра. – Это было художественное преуменьшение. – Доводилось ему, конечно, ночевать и в комнатушках немногим больше шкафа, но пугать цетагандийца богатым личным опытом он совершенно не собирается. Тем более что за жилищный вопрос он уже взялся.
- Пожалуй, между шкафом и Империей я предпочёл бы что-то ближе к первому варианту, - мечтательно говорит Рау. – Например, если бы твой Негри согласился отвести мне комнату…
- Вот об этом я и хочу поговорить. Дворец под запретом. Пойми меня правильно, но… сначала ты будешь иногда заходить по вечерам, потом начнёшь оставаться ночевать в моей спальне, потом перетащишь ко мне вещи, просто чтобы экономить время… У меня сыну тринадцать лет, и я…
- Тебе не стоит об этом переживать, - заверяет Рау, для пущей убедительности прикладывая руку к сердцу, - я буду крайне, предельно деликатен. Если ты хочешь, я могу охладить его пыл таким образом, что бедный мальчик останется в полной уверенности, что это он меня отверг, и его самооценка ни в малейшей степени не пострадает!
На лице Эзара появляется какое-то странное выражение, и Хенн уточняет на всякий случай:
- Или ты, наоборот, имеешь в виду, что его следовало бы обучить? Мне казалось, что тринадцать – слишком нежный возраст, но если барраярцы и вправду взрослеют так рано…
В этот момент император наконец ставит на место челюсть.
- Напомни, - говорит он, - за что тебя там изгнали с Цетаганды?

По заявке: "холодно, Кайрил и любой Станис Метцов"

*
- Насчёт долгосрочного прогноза пока не знаю, - мямлит младший лейтенант Ан, - я ещё не разобрался, что делать, датчики выдают противоречивые показания...
- Так допросить их как следует! - немедленно взвивается командующий базой, и Ан понимает, что не у него одного на первых порах спеклись мозги. Остров Кайрил такой Кайрил...
- Датчики, - повторяет Ан.
- Двести.
- Что "двести"? - А что "датчики"?
- Датчики дают противоречивые показания.
- Так допросить... тьфу.
Вот тут до начальства тоже дошло.
- Всё, хватит, я хочу кофе, - сообщает Метцов и падает на ближайший стул - хрен спровадишь. Ан покорно тянется к шкафчику за неуставной кофеваркой по имени Жоржетта.
- Отличный вкус, - говорит Ан, пока командир прихлебывает кофе из чашки, - отличное начало.
Метцов едва не давится:
- Вкус отвратительный!
Ан отводит глаза. Надо сказать, начало тоже так себе. И то правда, откуда на острове Кайрил взяться другому, но разговор-то поддержать надо? Метцов оставляет недопитую кружку на столе, шарит в шкафчике Ана, находит пакетик орешков.
- А всё-таки я тебя прижму когда-нибудь за эту штуку, - намного более довольным тоном сообщает он, ополовинив пакетик. - По уставу не положено.
- Не прижмёте, - вздыхает Ан. - Мы с вами теперь сообщники.
- Ну я же в хорошем смысле, - благодушно заявляет Метцов.
Через пару секунд копия отчёта летит в одну сторону, кружка - в другую, орешки - на пол, а Ан разложен на собственном столе с вывернутой за спину рукой.
- И это - в хорошем? - уточняет Ан, хотя полезнее было бы помолчать. В ответ Метцов выламывает ему руку чуть сильнее, и становится несколько больно.
- А это - за то, что ты посмел мне угрожать, - заявляет командующий, высвобождая одну руку и орудуя ей весьма фривольно.
"Угрожать? А, это он так понял слово "сообщники"... - думает Ан. - Или решил, что я намекаю на то, другое?"
- Не калечь, я же твой офицер, - лепечет Ан. "Я твой, - дрожит на языке, - я уже твой, разве не видишь? Не убий."
- Учить меня будешь? - но нажим всё-таки ослабляет. Иначе трудно поставить подчинённого на колени, а Метцов это любит.
Начало и вправду отвратительное. Зато вкус... Когда всё подходит к концу, Ан сглатывает и понимает, что вкус ему, пожалуй, всё-таки нравится. А так противно было поначалу. Но всё равно, если начальник так и дальше будет ходить к нему по принципу "дай кофе, а то так орешков хочется, что аж потрахаться не с кем", рано или поздно он ему точно что-нибудь сломает. А Ану его кости дороги как память.
Метцов, как существо одноклеточное, наверху блаженства. Пришёл, выпил чужой кофе, закусил чужими орешками, отымел подчинённого во всех смыслах - что ещё человеку надо для счастья?
- Бабу бы сюда, - говорит он. - Рыжую.
- И выпить, - поддерживает Ан.
- Ненавижу пьянство.
"Ну конечно, - думает младший лейтенант Ан, - идеальный солдат, чтоб его."
- Что, устав запрещает?
С нарушителями устава у Метцова разговор короткий. Но неожиданно командир базы отвечает:
- Да нет, просто смотреть противно.
"О! - думает Ан. - А ведь это идея!"

По заявке: "Эзар в последние дни и Саймон"

*
- Что с моим допуском в императорские покои?
- Он отменён, - любезно сообщает Негри.
Иллиан прикусывает язык. Разговаривая с начальством, нужно быть предельно осторожным в формулировках, а то рискуешь получить ответ на тот вопрос, который задал, и не более того.
- Я уже выяснил, что допуск отменён, сэр. Экспериментальным путём. Я хочу понять, почему. Или, по крайней мере, кто из вас принял это решение.
- Вы же аналитик, коммандер. Думайте.
Иллиан отводит глаза.
- Прошу прощения, сэр. Минуту назад мне недоставало информации.
- Какую новую информацию вы получили сейчас, коммандер? – интересуется Негри. Экзаменует.
- Я узнал, что, согласно вашей оценке ситуации, я в состоянии найти верное решение при помощи логики и имеющихся в моём распоряжении данных. Таким образом, я более не рискую составить ошибочное суждение, упуская из виду некий фактор, о котором мне не положено знать, сэр.
- Иллиан, - Негри качает головой. – Вы ведь не считаете, что я жду от вас попытки покушения? Или, чего доброго, ревную? Он сам всё решил.
- Я понимаю, - глаза нехарактерно, недостойно щиплет. – Вы не знаете, мне будет позволено…
- Попрощаться? Детский сад, - обрывает его Негри. Барабанит пальцами по столу, отмалчивается, но связь не прерывает. – Вы предлагаете мне спросить, - наконец продолжает капитан, - у него?
Иллиан молчит. Иллиану стыдно. Негри усмехается. Ему тоже не бог весть как прекрасно.
- Ты думаешь, ты у него один такой был? Если к Эзару придут прощаться все, с кем он когда-то был близок, очередь обогнёт дворец два раза. Это ты просто не застал, - Негри вздыхает, - его лучшие годы.
- Я думал, что, возможно, Его Величество захочет оставить мне инструкции…
- А чем он, по-твоему, три года с тобой занимался? Слушай. Император занят. Он умирает. Просил не беспокоить. Вопросы?
- Никаких.
Иллиан отключает связь, откидывается на спинку стула и ищет нужную ячейку в хранилище воспоминаний. «Не хочу, чтобы ты запомнил меня таким», - послушно воспроизводит электронная память. Всё правильно. Но отчего-то грустно.

По заявке: "АУ: контакт барраярцев с настоящими негуманоидными инопланетянами (возможно, Майлз - контактер и переговорщик)"

*
- Что? Вы хотите сказать, эти твари разумны? – взвивается Майлз. – Но одна из них пыталась меня изнасиловать!
Вице-король с вице-королевой озадаченно переглядываются.
- Майлз, дорогой, это было не изнасилование, - наконец начинает мама. – Позволь, я объясню? Для цивилизации зергиярских медуз обмен генетической информацией является единственным способом общения с себе подобными. Они зашифровывают свои послания в половых клетках и считывают их при помощи специального анализирующего органа. Эти существа – ходячие генетические сканеры.
- Иными словами, они так разговаривают, - подытожил отец. – К этому трудно привыкнуть, я знаю.
- Но почему я? – Майлз всё ещё возмущён, но теперь к этому примешивается что-то вроде любопытства.
- У меня есть несколько предположений, - говорит вице-королева. – Во-первых, ты мог быть первым, кто подвернулся под руку. Во-вторых, их мог привлечь твой запах. Эти существа знают запах Эйрела и мой, а также знают, что мы распоряжаемся в этом стаде двуногих…
- А я – ваша генетическая комбинация, поэтому он полагал, что информация попадёт прямо к вам?
- А разве он не ошибся?
Майлз задумывается. По всему выходило, что цивилизация медуз Зергияра - странный каприз природы. Эти создания лишены возможности получать информацию с помощью света и звука. Они также не могут изменять свой запах – он служит у них для опознания особи и не используется как средство коммуникации. Единственный их способ общения очень нетороплив – узнать о событии, зашифровать информацию в генетическом коде, передать информацию, дешифровать. Должно быть, наши способы передачи данных кажутся им чудом, почти телепатией. В таком случае они, должно быть, предполагают, что все особи племени знают то, что знает одна. И всё же… раз эти медузы ещё не вымерли, должно быть, у такого способа есть какие-то скрытые достоинства?
- Разумеется, у него есть достоинства, - сообщает отец, и только после этого Майлз понимает, что последнюю фразу произнёс вслух. Мать фыркает, как девчонка, и косится на Майлза.
«Мама, папа, - думает он, - я давно не ребёнок и переживу, что мои родители иногда отпускают фривольные шутки. Чёрт побери, меня чуть не изнасиловала гигантская медуза, я ведь и это пережил!»
- А теперь наши генетики дешифруют послание, и мы будем сочинять ответ. После этого письмо останется только запечатать и отправить.
- Хотел бы я знать, каким образом, - сердито бормочет Майлз.
- Ну как тебе сказать, - как-то сконфуженно говорит матушка, - я беру специальный шприц, ты держишь медузу… Можно и наоборот, конечно, но с первого раза ты вряд ли попадёшь куда надо.
- То есть чтобы это существо получило мой ответ, теперь уже мы должны его изнасиловать?
- Тебе же доводилось помогать дедушке, когда наступал сезон случки лошадей? – с оттенком сочувствия говорит отец. – Так вот, это ненамного сложнее… *
Майлз просыпается в ужасе. Никаких медуз, никаких тентаклей, только трехногая кошка по имени Лаки свернулась на груди. Видимо, наркотик, которым накачали его кибу-дайнийские террористы, выветрился не до конца. Он сгоняет возмущённую Лаки с груди, поворачивается на бок и далее спит без сновидений.

Название: "Трещина"

По заявке: «Катриона замужем за Тьеном: семейная драма, которую героиня еще не осознает»

*

Последний спатифиллум занял законное место в горшочке. Катриона отряхнула руки от смеси торфа, земли и песка, любуясь результатом своих трудов. Поясница и плечи поднывали, но иначе никак – пересадку черенков спатифиллума следовало производить с максимальной осторожностью. Стоит повредить нежный, едва отросший корешок – и растение очень быстро увянет.
Тьен опять задерживался на работе допоздна, но к этому она уже привыкла. Уложила сына, оставила ужин в духовке и занялась рассадой. Теперь осталось лишь обильно полить почву и опрыскать листья. Катриона держала горшок на весу, распыляя влагу и мечтая о том, как над черенками развернутся изящные белые ладошки соцветий. С головой уйдя в приятные грезы, она очнулась лишь от хлопка входной двери.
– Привет! Как дела на работе?
– Не спрашивай, – устало отмахнулся Тьен. – Я начинаю думать, что мне тут не место.
Странно, раньше Катриона не слышала от него жалоб. Напротив, энтузиазм мужа почти не имел границ.
– Что-то случилось или… – она быстро накрыла на стол. Люди ведь не так уж и отличаются от растений – без должной подкормки кто угодно почувствует себя неважно.
– Лучше бы случилось, – Тьян без аппетита поводил вилкой по тарелке – А когда все с виду сидят ровно на своих насестах, только и думая, как бы поставить тебе подножку, их компания начинает напрягать.
Он отложил вилку и взял позабытый на столе горшок с цветком.
– Что это у тебя?
– Ой, я не убрала… Это Spathiphyllum cannifolium. То есть, такое земное растение, из тропической зоны, – поправилась Катриона, видя в его глазах непонимание. – Всего их 36 видов и…
– Снова ты возишься со своими сорняками. Какая от них вообще польза?
Тьен опустил руку, намереваясь поставить цветок обратно, но его ладонь неловко дрогнула, и горшок грохнулся на пол. Катриона едва не вскрикнула, представив, как крохотный черенок теряется в мешанине осколков, однако керамика выдержала столкновение с декоративной плиткой.
– Знаешь, я не голоден. Пойду спать.
Он, кривясь, обошел пятно рассыпавшейся земли и отправился в ванную.
Катриона подхватила пострадавший спатифиллум и осмотрела. Горшок все же немного треснул, прочертив глянцевый бок темной паутинкой, но других изъянов она не обнаружила. Катриона проверила листья и корни на предмет сломов и повреждений, подсыпала грунта, еще раз щедро полила. Привычные действия успокаивали, запах дерна легонько щекотал ноздри. Заодно ее мысли метались вокруг поведения мужа, добавив к боли к пояснице новую, не менее тягучую. Что произошло с Тьеном? Пришел не в духе, капризничал за едой, да еще и цветок… про язвительные слова в адрес своего хобби ей вспоминать не хотелось.
С другой стороны, это ведь даже и ссорой нельзя назвать. Видимо, день был и вправду тяжелый, и с коллегами он что-то не поделил…
С цветком все в порядке, наконец решила Катриона. Если внимательно следить за его ростом, соблюдать должный температурный режим, добавить удобрений и регулировать влажность, сегодняшнее потрясение никак на него не повлияет. Скорей всего, так оно и будет.
Но даже когда она устроилась рядом со спящим мужем, ее пальцы продолжали ощущать неровность трещины, пролегшей по гладкой глиняной стенке.

Название: "Дежавю"

По заявке: «Грегор и Лаиса выясняют с примерами из своего детства на кого из них больше похож их старшенький, напроказивший в очередной раз».

*
За несколько лет брака Грегор успел достаточно изучить реакцию жены на неприятности. Поэтому беглый взгляд на вошедшую Лаису подсказал ему, что, несмотря на хмурый вид и поджатые губы, проблема не столь страшна и немедленного высочайшего вмешательства не требует.
– Поздравляю – у нас в доме открылся театр военных действий. Мне сию минуту сообщили, что наследник империи стащил один из украшающих Зеленую комнату мечей и опробовал его на кресле.
– Ого! Пострадавшие есть?
– Кресло выжило, если ты об этом – хотя ему грозит пересадка кожи. Меня больше беспокоит, как Влад туда забрался – я-то думала, эти мечи висят достаточно высоко.
Грегор выгнул бровь:
– А он не признался, как?
– Сказал, что – цитирую – «это не его тайна». И не улыбайся с таким довольным видом! Его шалости становятся день ото дня все более буйными.
– Вряд в этом есть твоя вина. Уверен, в детстве ты была настоящим ангелом.
– А я вовсе не уверена, – сухо возразила Лаиса. – Однажды я опрокинула суп на кузена Томаса…
– … ну, это не столько уж…
– … точнее, опрокинула кузена в суп – и удерживала его лицом в тарелке, пока папа меня не оттащил. Видишь ли, дорогой, Томас решил мне доказать, что девчонки слабее мальчиков.
– Признаться, я не упомню, чтоб покушался на старую мебель, – Грегор благоразумно предпочел сменить тему. – Разве что на престарелых дворецких... Впрочем, даже это не было моей идеей – собственно, это была очередная идея Майлза, грандиозный план по захвату противника врасплох. До сих пор не понимаю, как ему удавалось меня подбить, мне ведь было почти девять, а ему четыре. Да что там, никто из нашей компании не мог ему противостоять по части убеждения. Хорошо хоть, Корделия в таких случаях прекрасно знала, кто является истинным зачинщиком.
– Раз уж мы заговорили о Форкосиганах – на завтрак заглянула Катриона с детьми. Они сейчас в саду. Я, собственно, шла спросить, не присоединишься ли ты к нам?
– С удовольствием.
*
На сына они наткнулись сразу же – тот мчался по садовой дорожке, прижимая к белоснежной рубашке горку истекающих кремом эклеров.
– Мы делаем склад на случай осады! – возбужденно выкрикнул Влад, пробегая мимо. – Алекс велел собрать как можно больше еды!
– Алекс Форкосиган, значит... – пробормотал Грегор, многозначительно покосившись на супругу. – До чего ж знакомо звучит...

Название: "Высшая мера"

По заявке: «Майлз по каким-то причинам организует липовое удачное покушение на Грегора».

*

Всего ошибочней мерить жизнь мерою смерти. (Люк де Клапье Вовенарг)

Черная вуаль обрамляла бледное лицо Лаисы, подчеркивая шок, скорбь и отчаяние в четко выверенных дозах и заставляя Майлза заново проникнуться почтением к талантам Элис Форпатрил.
«Замечательно в минуту опасности иметь таких генералов».
Даже поверхностная подготовка похорон отняла у них куда больше сил, чем он рассчитывал. Самые большие усилия пришлось, разумеется, приложить, чтоб покойный выглядел должным образом.
«Интересно, следует ли вассалу принести сюзерену извинения в случае подложного убийства? Существует ли какой-то церемониал? Прости, Грегор, что пришлось тебя зарезать. Это ради блага империи».
Стоя возле самого гроба, Майлз искоса оценил еще более помрачневший профиль императора с опущенными веками. Что ж, по крайней мере, не моргает, и на том спасибо. А то он собирался решить эту проблему старинным способом, положив на каждый глаз по золотой монете.
«Грегор, я пробыл мертвым гораздо дольше. Поверь, ничего сложного».
«Еще бы, ты же был без сознания».
«Твоя смерть даст нам время все расследовать по горячим следам».
Майлз зрительно просканировал зал, зацепился за побелевшего не хуже «безутешной вдовы» Айвена, за напряженную фигуру Аллегре, траурные наряды и горестные жесты. Уже скоро…
Официальные представители графств закончили прощание. Потянулась вереница форов, среди которых он наконец-то углядел Ришара Форратьера.
Время. Майлз нашарил в кармане маленький пульт и нажал кнопку.
На белой перевязи Грегора распустились алые хризантемы. Кровавые лепестки ширились, продергивая плотный шелк над якобы пробитой отравленным стилетом грудной клеткой.
«Он всегда воображал себя человеком действия», – сказал когда-то Бай. – «Его вовсе не требовалось особо подстрекать к соблазну преступить роковую черту».
Просто сейчас черта оказалась роковой предельно.
Ришар отшатнулся, взмахнул руками, споткнувшись на ступеньке.
– Нет. Нет! Не может быть! Я не хотел…
Майлз шагнул вперед, жадно ловя его шепот.
– Чего вы не хотели, Ришар? Предавать? Оставить империю в хаосе? Продаться с потрохами врагу ради личной утехи?
– Нет, я не хотел зайти так далеко… я только…
Его исполненный ужаса взгляд никак не мог оторваться от ярких пятен.
– Вы же верите в загробное возмездие, не так ли? Что кровь убитого обличает преступника, стоит ему приблизиться к трупу?
Ришар сник, ломая руки и что-то бормоча. Майлз отступил и подал знак Аллегре.
*
– Итак, на данный момент чистка с нашей стороны закончена.
– Я рад видеть, что она коснулась не столь уж многих.
Майлз тоже успел этому порадоваться. Это свидетельствовало о том, что барраярская политика в последние годы находится на правильном пути.
– В основном, все завязалось на Ришаре. Он-то далековато зашел в своем стремлении отыграться за публичное осмеяние. Даже преодолел ненависть к цетагандийцам, став марионеткой мятежных губернаторов.
Грегор фыркнул, вытянув длинные ноги по направлению к каминному теплу.
– Вот интересно: раздраконили его вы с Доно, а мстил он почему-то мне.
Майлз отсалютовал собеседнику бокалом.
– Профессиональные издержки. Ты в ответе за поступки своих подданных – конечная инстанция для восстановления справедливости, так или иначе.
– Предпочитаю «иначе» – «так» обходится чересчур накладно. Надеюсь, ту мерзость, которой пропитали клинок, уничтожили с особым тщанием.
Грегор задумчиво повертел пульт, взорвавший под мундиром пакетик с краской.
– Хотелось бы мне знать, как организовал свою «гибель» Флетчер Джияджа. И что он планирует сделать с заговорщиками, пожелавшими стравить две единовременно обезглавленные империи.
Майлз поежился:
– А я не хочу. Небесный сад слишком уж изощрен в таких вещах.
Он плеснул еще вина себе и Грегору.
– Полагаю, самым большим ударом твое воскрешение стало для придворных хронистов.
– И самым большим подарком – для межпланетной прессы.
Майлз расплылся в хулиганистой ухмылке.
– К следующему дню рождения презентую тебе коллекцию твоих некрологов.

Название: "Вперёдсмотрящие"

По заявке: "Эзар в последние дни и Саймон"

*

Маяк далёкий в темноте погас.
Ползёт туман, и близок шквал летящий.
Не отводи от горизонта глаз,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.
(с) А. Городницкий