|
– «Доченька моя любимая Василисушка и ты, дорогой зять! Посылаю к вам калику перехожего доброго молодца, Ивана-царевича!»…
– Никакой я не царевич, сколько можно повторять? – сердито вклинился Айвен. – Я даже не первый в списке наследования.
Кощей дочитал письмо и передал его сидящей рядом блондинистой красотке (та уже вся извертелась, заглядывая мужу под руку).
– Что же, добрый молодец Иван-не-царевич – как сюда попал, ты, вижу, и сам не ведаешь?
Айвен кивнул, потирая гвоздящие болью виски (при дворе царя-батюшки Гороха щедро подавали нечто, весьма схожее с кленовой медовухой). Вчера он совершенно точно был не здесь. Ужинал в обществе счастливых женатиков Майлза и Дува, и где-то между паштетом и миндальным тортом опять начал жаловаться на холостяцкую жизнь. А в процессе внезапно очнулся во вселенной, где существовали соловьи-разбойники, колдуны и разумные звери.
– А что, всякие чудеса случаются, – подал со двора реплику хозяйский конь Сполох («Можно просто Паша – чай, не шемаханских кровей, лишних политесов не одобряю»). – Я вот давеча возмечтал в поле широкое выйти, на шелковой мураве погулять, ключевой воды испить, а опамятовался – стою по колено в соседской пшенице.
– Ага, и за её потраву с нас хозяин содрал почище басурманина какого. Ты, Пашенька, животина еще вредоносней Горыныча, одни убытки от тебя.
– Вот уж сразу и убытки, – обиженно забубнил конь, на всякий случай отскакивая подальше от распахнутого во двор окна. – Пару колосков для бедных лошадок хапуга проклятый пожалел! И вообще я тут ни при чём, меня братец Горбунок подбил, вот ему претензии и предъявляйте! Я тут, можно сказать, невинный свидетель! А то и пострадавшая сторона!
Что-то в этой истории показалось Айвену на редкость знакомым. «Сочувствую, приятель. Младшие гиперактивные братья – настоящая заноза в заднице, верно?».
Многословные Пашины оправдания были нещадно проигнорированы. Василиса перечитывала письмо, Кощей чертил что-то прямо на скатерти, вполголоса рассуждая: «Ежели сила желания была направлена к определенной цели… да звезды совпали, как надобно … можно попробовать открыть проход в заданных координатах». Айвен приободрился.
– Это значит, вы сможете меня отправить обратно?
– Отправить-то мы отправим, да вот только попал ты к нам не случайно. Так уж магия здешняя работает: коли угодил куда-то с её помощью, там и службу сослужить придется. Понять бы, какая нужда тебя сюда завела, и какая служба исполниться должна для того, чтоб заклинание сработало.
Прибоем вздымающаяся внутри медовуха мешала сосредоточиться. Что-то определенно было, что-то важное… Среди алкогольных волн корабельным обломком всплыла строчка царского письма: «И поведал мне сей молодец что у них баб мало о беде, в их государстве приключившейся…».
Точно. Всё сходится. Служба, выдернувшая его из собственного мира – Василисины сестры, двадцать три незамужних лукоморских царевны. Отборный цветник для страдающих в одиночестве холостых форов.
– Ну что ж, – выслушав гипотезу, кивнул Кощей. – Теперь всё ясно. Думаю, мы уладим дело к общему удовольствию и согласию. Гороху – мир да покой в тереме, и внучата в будущем, вам – знатные невесты.
– И шестидесятая часть царства в придачу, – добавила Василиса. – Только если сестрёнок кто обидит, я ведь лично разбираться явлюсь. И Пашу с собой прихвачу – небось, у вас там тоже пшеница на потраву найдется.
Айвен представил себе весь цирк с говорящими конями на улицах Форбарр-Султаны, и медовуха заплескалась в опасной близости от выхода.
– Есть у меня волшебная вещица, Бабой-Ягой даренная. Артефакт сей туда путь пролагает, куда сердечное желание укажет…
В горницу с кружкой в руках протиснулась Прасковья Лукинична, Кощеева стряпуха, которая, очевидно, пользовалась тут такой же властью, как матушка Кости во владениях Форкосиганов.
– Опять ты, Костюша, со своими словами мудреными – ажно в глазах тёмно от них! Не видишь, гостю с утра неможется! Ты, Иванушка, его не слушай, касатик, ты вот лучше рассольчику испей, сразу полегчает!
От вида бултыхавшейся в кружке мутно-зеленоватой жижи Айвена затошнило еще больше, но под бдительным взглядом бабки пришлось выпить «целебное зелье» до дна.
– Вот и славно, а то знаю уж я, как Костюшин тесть за воротник-то горазд закладывать. Вечно, как наведается он туда, так дома все запасы рассола мигом потом изведет.
Кощей только отмахнулся – видимо, привык к домашней тирании.
– Василиса, ты в царёв терем поезжай, вели сёстрам мамок-нянек скликать, скоренько приданое собирать. Я всё для заклинания приготовлю, а ты, гость любезный, думай о месте, куда вернуться хочешь, да думай хорошенько! Промахнемся – домой вовек не воротишься.
*
В реальность его выдернул вызов с комм-пульта. Айвен подскочил на постели и огляделся: никакого терема со сказочными персонажами вокруг не наблюдалось. Привычная комната, привычная обстановка, привычный звонок от матери… в такую рань?
Лицо леди Элис на экране пылало:
– Айвен, какого черта происходит, можешь объяснить?!
– Ну… – он отчаянно перебирал варианты того, что требовало объяснений, одновременно пытаясь вспомнить наиболее универсальную отмазку. – Где именно происходит?
– Прямо у меня в квартире!!! Куча девиц с дуэньями, служанками и огромными сундуками, и все поголовно твердят, будто ты обещал найти им мужа!
Айвен машинально вскинул руку потереть лоб, но ему это не удалось: в ладони был зажат небольшой круглый предмет. А точнее, пёстрый шерстяной клубочек.
