|
– Всего доброго, леди Форкосиган, для нас было большой честью принимать вас на борту нашего корабля, желаю вам хорошо провести время на Колонии Бета, – капитан пассажирского лайнера подчеркнуто вежливо поклонился Корделии. Затем его взгляд скользнул вниз на Майлза, которого она предусмотрительно крепко держала за руку. – И вам желаю приятно провести каникулы, лорд Майлз! – В глазах капитана читалось огромное облегчение – вот уж с кем он явно расставался без малейшего сожаления и мечтал лишь о том, чтобы никогда в жизни больше не видеть этого маленького проныру в числе своих пассажиров.
Будучи капитаном барраярского корабля, он не мог позволить себе открыто жаловаться и предъявлять претензии супруге лорда-регента, но за пару недель, которые юный непоседа провел на борту его судна, седины в еще довольно густой шевелюре капитана явно прибавилось. Откуда только ни извлекали Майлза за это время: из-под коммпульта в навигационной рубке, из ящика, в котором хранился синтезатор крови в лазарете, из шкафа с ремонтными скафандрами в техническом отсеке – и еще из сотни других уголков и закоулков корабля, о которых капитан даже и помыслить раньше не мог, что в них может беспрепятственно пробраться – и забраться внутрь! – эта вездесущая бестия.
То и дело можно было встретить в самых неожиданных местах корабля сержанта Ботари, с нарочито непроницаемым лицом обследующего очередной шкаф, ящик, кладовку или шлюз с поисках своего юного подопечного.
Да, понять капитана Корделия могла очень хорошо, хотя сама воспринимала все эти исчезновения и последующие поиски довольно спокойно – сказывалась сила привычки. К тому же, это был пассажирский корабль, довольно часто имевший в числе своих пассажиров детей, пусть и не столь непоседливых, как Майлз, но тоже вполне любопытных, которым наскучили тесная каюта и однообразие игровых салонов, так что подобная детская активность проектировщиками корабля была, конечно же, предусмотрена.
Первая неприятность возникла при проходе таможни. Корделия воспользовалась барраярским дипломатическим паспортом, но даже это не освободило ни ее саму, ни сержанта Ботари от досмотра – бетанские законы не знали исключений. Вот с сержантом-то и приключился конфуз – несмотря на все предупреждения и самой Корделии, и капитана корабля о том, что на Бету разрешено ввозить только лицензированные парализаторы, у Ботари при себе оказались вибронож и портативный игольник, а в багаже плазмотрон и акустическая граната. Но хуже всего было то, что сержант категорически отказался расставаться со своим арсеналом и попытался даже оказать сопротивление, так что Корделии пришлось решительно призвать его к порядку и затем долго извиняться перед таможенным инспектором, который порывался вызвать полицейский наряд и арестовать строптивого барраярца. В результате все обошлось, но Батари, идя за ней следом, сверлил ее спину хмурым неодобрительным взглядом.
Когда они вошли в главный зал, Майлз вскрикнул и попытался вырвать руку, но Корделия, ожидавшая такой реакции, держала его крепко.
– Мама, что это?! – он задыхался от восторга, широко распахнутыми глазами разглядывая потрясающий тропический сад, раскинувшийся в центре зала. Оттуда доносилось щебетание ярких диковинных птиц, дивные ароматы цветов и журчание искусственных ручьев и водопадов.
Корделия разъяснила, что это один из вольеров зоопарка Силики, основная часть которого раскинулась на территории в пару тысяч гектаров в южной части города.
– Хочу туда, хочу немедленно! – глаза Майлза загорелись еще ярче.
– Немедленно не выйдет, нас ждет бабушка, твои кузены давно мечтают с тобой познакомиться, и нам всем нужно отдохнуть после путешествия, – Корделия старалась говорить как можно спокойнее и убедительнее. – Но мы туда непременно съездим, обещаю тебе!
Майлз вздохнул, но нехотя смирился с вынужденной задержкой, тем более, что его внимание сразу переключилось на толпу встречающих.
Поскольку визит был сугубо частным, их, к счастью, не встречал никто из бетанских официальных лиц, а барраярское посольство было представлено одним только вице-консулом в Силике.
И, конечно, их ждали мама, брат и вся его семья в полном составе.
Приветствия, объятия, поцелуи и слезы. Корделия испытывала смешанные чувства – за прошедшие почти семь лет она отвыкла считать Колонию Бета своим домом, но сейчас все окружающее казалось ей таким до боли привычным, знакомым и родным, что у нее перехватило дыхание. Интерьеры и запахи космопорта Силики были пронзительно узнаваемыми, вызывавшими целую бурю казалось бы давно стершихся воспоминаний...
Корделия с удовольствием отметила, что мама и брат почти не изменились, но поразилась, как выросли ее племянники – хоть она и видела много раз их голо-фото и видео изображения, но все же не представляла себе, насколько они повзрослели.
Когда объятия и представления родственников друг другу наконец закончились, Корделия повернулась к скромно стоявшему в сторонке вице-консулу, передала ему диски с дипломатической почтой, и они условились, что завтра с утра встретятся в консульстве, чтобы окончательно оформить бетанское гражданство для Майлза – все необходимые документы уже были подготовлены, Корделии лишь надо было проверить правильность данных и подписать прошение.
Вице-консул также проинформировал ее о том, что бетанское правительство категорически отказалось впустить на планету взвод тяжеловооруженной барраярской СБшной охраны (Корделия встретила эти слова вздохом облегчения), но взамен обещало предоставить собственную охрану – ненавязчивую и незаметную – несколько агентов в штатском будут везде сопровождать миледи и ее сына. Корделия кивнула и попросила передать бетанским властям ее благодарность за проявленную заботу, хотя про себя подумала, что на Бете даже подобная предосторожность излишня – ну, у кого в самом деле тут может быть оружие опаснее парализатора, и вряд ли по прошествии стольких лет ее кто-то узнает и попытается напасть.
По дороге домой щемящее чувство узнавания улиц, площадей и зданий ненадолго отвлекло ее от нескончаемой болтовни Майлза, красочно описывающего бабушке их захватывающее путешествие – первое в его жизни. Но внезапно долетевшая до нее фраза заставила ее мгновенно собраться и прислушаться к разговору. Бабушка ласково говорила Майлзу:
– Конечно, дорогой, зоопарк здесь удивительно интересный, тебе он непременно понравится.
– Так ты сводишь меня туда – завтра, прямо с утра, правда? – Майлз весь дрожал от нетерпения.
– Хорошо-хорошо, я завтра не работаю, так что с удовольствием.
– Постойте, – вмешалась Корделия, – но завтра с утра я занята – мне нужно быть в консульстве. Давайте пойдем послезавтра?
– О, не беспокойся, дорогая, твои дела в консульстве ведь не займут много времени, а мы отправимся вперед, и ты просто присоединишься к нам, когда освободишься.
Корделия с сомнением покачала головой:
– Боюсь, мама, тебе будет не так легко уследить за Майлзом, он очень хм... активный для своего возраста.
– Не беспокойся, с нами ведь будет твой сержант-телохранитель плюс бетанская охрана, да и что может случиться в зоопарке? Ты же его, надеюсь, помнишь – опасные животные содержатся в вольерах, отгороженных от посетителей силовым полем, самые безвредные находятся в загонах, обнесенных рвом и расположенных значительно ниже уровня дорожек – никакой опасности для посетителей они представлять не могут.
– Они для посетителей нет, а вот посетители для них... – Корделия с сомнением посмотрела на сына.
– Мама, ну пожалуйста, я очень тебя прошу – отпусти меня с бабушкой!
– Ладно, – Корделия сдалась, – только, пожалуйста, слушайся ее и Ботари!
– Ну конечно! – просияв, воскликнул Майлз.
*
Когда разделавшись с консульскими делами, Корделия добралась до зоопарка, был уже почти полдень.
Войдя внутрь, она поразилась малому количеству посетителей – обычно зоопарк был переполнен даже в будние дни. Нехорошие предчувствия у нее зародились при виде двух бегущих куда-то сотрудников, на ходу нервно размахивающих руками и что-то выкрикивающих в комм. Не раздумывая, она бросилась следом за ними, одновременно судорожно пытаясь вызвать по комму мать или сержанта.
Элизабет ответила не сразу, а когда наконец отозвалась, голос ее был взволнованным и прерывистым:
– Корделия, ты уже здесь? Ты только не волнуйся, Майлз... нет-нет, ничего страшного не случилось... ты помнишь, где вольер с лошадьми? Приходи сюда поскорее, сама все увидишь!
«Лошади, – в панике подумала Корделия, – о Господи, я совсем забыла, что тут есть лошади!»
Мысли, одна ужаснее другой, вихрем проносились у нее в голове, пока она бежала в ту часть зоопарка, где содержались животные, когда-то считавшиеся домашними на Земле, где давно уже все без исключения звери перестали бояться человека (а на Барраяре это разделение по-прежнему сохранялось). Для большинства бетанцев, впрочем, лошадь или корова мало чем отличались от бородатой ящерицы с Тау Кита или краба-трупоеда с Сергияра.
Перед лошадиным вольером столпились, похоже, чуть ли не все посетители зоопарка. Они кричали, что-то возбужденно обсуждали, жужжали голо-камеры.
Корделия стала проталкиваться вперед, приговаривая:
– Пропустите, пожалуйста, пропустите, там мой сын!
Люди неохотно расступались и наконец она оказалась перед широким рвом, отделявшим расположенный внизу вольер с тремя лошадьми. Корделия по-прежнему совершенно в них не разбиралась, так что не могла бы сказать, какой они породы, да и породистые ли вообще, но все три выглядели такими же здоровенными, как лучшие кони графа Петра, и ничуть не менее ужасными.
И к одной из этих громадин подходил Майлз! Он шел медленно, осторожно, мелкими шажками, что-то держа на вытянутой руке. Конь повел ноздрями, фыркнул и вытянул вперед морду. Толпа ахнула и зашумела еще сильнее. На мгновение Корделия зажмурилась, ей показалось, что эти кошмарные зубы сейчас откусят ее сыну руку, но ничего страшного не произошло – конь уткнулся мордой в крошечную ладошку и начал что-то с хрустом пережевывать.
Тут к Корделии протолкалась Элизабет и начала сбивчиво рассказывать:
– Видишь ли, мы тут гуляли уже пару часов, когда Майлзу попался на глаза указатель, на котором была нарисована лошадь. Он тут же потащил нас сюда, а я... мне даже в голову не могло прийти... ну в общем, он и раньше отбегал на несколько минут, но быстро возвращался, а я не особенно волновалась, потому что потеряться тут невозможно – ты же помнишь, у входа на всех детей прикрепляют специальные маячки, а взрослым выдают пеленгаторы, настроенные каждый на свой маячок.
Корделия кивнула – она это хорошо помнила, но еще лучше – то, как однажды потеряла такой маячок (не совсем случайно, если честно), и папа, который привел ее в тот раз в зоопарк, добрых полтора часа безуспешно бегал и искал ее, и был так счастлив, найдя наконец, что согласился ничего не рассказывать маме, чтобы не волновать ее понапрасну.
– Ну так вот, – продолжала Элизабет, – мы подошли к этому вольеру, Майлз покрутился перед ним пару минут, восхищаясь лошадьми, а потом в вольере напротив началось купание слонов, и мы все побежали смотреть, как их окатывают водой из шлангов, и они сами поливают себя из образовавшейся лужи. Мгновенно собралась довольно внушительная толпа. Ботари держал Майлза за руку, но потом сержанта кто-то случайно толкнул в спину, он испугался, что это нападение, отпустил Майлза и выхватил парализатор, а когда недоразумение разъяснилось и он повернулся назад, то оказалось, что Майлз пропал. Я тоже не заметила, в какой именно момент и в какую сторону он побежал. Поначалу нас это не очень обеспокоило, поскольку пеленгатор показывал, что он просто завернул за угол к вольерам с коровами и сейчас находится там. Ботари отправился его искать и тут же бегом вернулся, неся в руках маячок Майлза! Я немедленно связалась с охраной, подбежали два молодцеватых парня в штатском, но они лишь разводили руками с виноватым видом – в толчее и они не заметили, как сбежал ребенок. Они бросились на поиски, а мы заметались перед вольером и тут сержант придушенно вскрикнул и указал вон на тот крутой склон, которым с противоположной стороны огорожен вольер. По нему на рулетке с гравизахватом (видимо, стащил ее у Ботари) спускался Майлз! Не представляю, как ему удалось туда пробраться – тут ведь все так тщательно огорожено! Мы закричали, стали его звать, но он только бодро помахал нам рукой и продолжал спускаться. Его заметили и другие посетители, собралась толпа, кто-то вызвал служителей, они прибежали, о чем-то посовещались пару минут, потом куда-то исчезли – наверно им требуется время, чтобы открыть вход в вольер и зайти внутрь. Но не волнуйся, дорогая, эти лошади мирные и объезженные – днем ими любуются посетители зоопарка, а вечером они участвуют в театрально-цирковом шоу! Они не обидят мальчика, надеюсь...
Корделия несколько раз глубоко вдохнула и постаралась взять себя в руки – паника все равно ничем сейчас не поможет, надо рассуждать здраво. За последний год Майлз довольно неплохо научился обращаться с лошадьми, так что если он сейчас просто покормит коня сахаром, пару кусочков которого с легкой руки деда всегда носит в кармане, то скорее всего ничего не случится...
Тут конь заржал и ударил по земле передним копытом, едва не попав Майлзу по ноге, зрители дружно ахнули, несколько особо впечатлительных дам даже упали в обморок, Майлз же отступил на шаг и полез в карман за следующим кусочком сахара. Конь наклонил голову, Майлз погладил его морду и что-то прошептал на ухо, тот мотнул головой и вдруг опустился на передние колени, и тогда Майлз за один гулкий удар сердца, крепко вцепившись в гриву коня, взлетел ему на спину! У Корделии потемнело в глазах. Кто-то рядом громко закричал:
– Смотрите, этот четырехлетний карапуз его оседлал!
– Шестилетний, – машинально поправила Корделия.
Конь повернул голову назад и покосился на Майлза блестящим черным глазом. Мальчик склонился к его шее и опять что-то зашептал на ухо. И конь поднялся и пошел вперед – цирковым танцующим шагом. В этот момент Майлз заметил Корделию и Элизабет и закричал, заливаясь счастливым смехом:
– Мама, бабушка, смотрите, я сделал все, как учил дед – и он меня СЛУШАЕТСЯ!!!
