|
Сколько себя помнил, Глеб всегда мечтал стать военным – как отец и дед. Дед начинал простым солдатом в партизанском отряде и в конце Первой цетагандийской был демобилизован по ранению, щеголяя наградами за доблесть и нашивками сержанта. Отец закончил офицерские курсы и в чине лейтенанта участвовал в Комаррской компании. Ему довелось послужить несколько месяцев на флагмане, и намного больше, чем боевыми наградами, он гордился личным знакомством с адмиралом Форкосиганом. В детстве Глеб бессчетное количество раз слушал, затаив дыхание, как отец с нескрываемым восхищением расписывал военные таланты своего кумира и его удивительные человеческие качества.
Глебу повезло, не успел он родиться, как отец начал откладывать деньги на его учебу в престижной Военной академии, а поскольку и сам Глеб стремился получить лучшее военное образование, то в академию поступил с первого раза, все три года был одним из самых прилежных курсантов, добиваясь отличных результатов не столько за счет остроты ума, сколько благодаря усидчивости, зубрежке и неукоснительному следованию инструкциям, правилам и приказам.
Его рвение было оценено по заслугам – Глеб оказался среди немногих счастливчиков, получивших по окончании учебы направление на корабельную службу. Мичман из него получился такой же ответственный и прилежный, начальство было им довольно, что отразилось и в его личном деле. Правда особой инициативы он и тут не проявлял, а потому красные лейтенантские ромбы получил несколько позже своих сверстников, лишь когда ему исполнилось двадцать четыре года.
Но тут счастье улыбнулось Глебу в первый раз – его непосредственного начальника, командора Наточини, повысили, назначив старшим помощником капитана на готовящийся сойти со стапелей новый флагман барраярского флота – линкор «Принц Серг». Об этом корабле уже ходили легенды, и не было во всем флоте такого офицера, который бы не мечтал попасть на это чудо современной техники и военной мощи. Каково же было удивление Глеба, когда Наточини вызвал его к себе и, высказав много лестных слов в адрес его безупречной четырехлетней службы, предложил ему, лейтенанту Егорову, продолжить служить под началом командора, подав рапорт о переводе на «Принца Серга».
Новый корабль потряс воображение лейтенанта – это действительно было чудо: размеры, быстроходность, вооружение, техническое оснащение, внутренняя планировка и отделка – все вызывало восхищение и неприкрытую зависть у его друзей-офицеров, когда он взахлеб рассказывал им обо всех преимуществах нового флагмана.
А потом Глебу сказочно повезло во второй раз. Не прошло и месяца после его нового назначения, как пришел приказ срочно спускать «Принца Серга» со стапелей, хотя его внутренняя отделка все еще не была завершена. Линкору предстояло возглавить барраярскую эскадру, направляющуюся к Полу и дальше в Ступицу Хеджена – поползли упорные слухи о назревающей войне с цетагандийцами. Подлинную же эйфорию у Глеба вызвало известие о том, что возглавит эскадру никто иной, как сам легендарный адмирал граф Форкосиган, ныне премьер-министр, а еще совсем недавно – лорд-регент Барраярской империи!
Глеб уже встречался однажды с кумиром своего отца во время учебы в Академии, когда адмирал проводил для третьекурсников свой знаменитый семинар. Семинар этот произвел на Глеба неизгладимое впечатление, и теперь он хорошо понимал и полностью разделял восторги Егорова-старшего в адрес адмирала. Служить же под началом великого человека, пусть даже и совсем недолго, вообще казалось несбыточной мечтой. И вот теперь эта мечта стала реальностью. Глеб был вне себя от счастья.
*
Прибывшего на корабль адмирала, встречала шеренга вытянувшихся по стойке смирно офицеров в идеально вычищенной и отглаженной парадной зеленой форме. К своему удовлетворению, Глеб заметил, что нервно сглатывал далеко не он один.
Капитан флагмана поочередно представил Форкосигану всех офицеров. Лейтенант Егоров, когда было названо его имя, шагнул вперед на ватных ногах, внутренне молясь лишь о том, чтобы рука не вспотела, когда адмирал будет ее пожимать.
За спиной Форкосигана стоял молодой красавец-блондин с лейтенантскими ромбами, адъютант командующего, который, как показалось Глебу, ободряюще улыбнулся ему уголками губ.
*
Следующие несколько недель выдались довольно скучными, флот беспрепятственно дошел до Пола и там задержался – премьер-министр вел с полианцами какие-то переговоры, подписывал договоры, видимо, безуспешно пытался их в чем-то убедить, потому что с планеты возвращался усталым и раздраженным, а по кораблю поползли слухи, что у него ко всему прочему еще и открылась застарелая язва.
Глеб испытывал острое сочувствие к адмиралу, но так и не смог придумать, чем бы мог быть ему полезен, а потому, по обыкновению, старался держаться в тени, издали наблюдая за своим кумиром.
Казалось, затянувшимся переговорам не будет конца, но тут как нельзя более кстати пришла новость о неожиданной атаке цетагандийцев на Верван, и все завертелось, словно в безумной карусели. Флот немедленно снялся с орбиты Пола и направился в Ступицу. А на Верване произошло нечто и вовсе невероятное – на флагмане внезапно объявился император! Весь личный состав строил догадки о том, откуда он мог тут взяться, но все версии выглядели столь фантастично, что поверить в какую-то из них было в высшей степени сложно.
Не задержавшись на Верване и на день, флот во главе с «Принцем Сергом» совершил скачок на другую сторону верванского п-в туннеля и немедленно вступил в бой, разметав цетагандийскую эскадру, выстроившуюся для атаки на уже довольно сильно потрепанные корабли каких-то наемников, защищавших вход в туннель. Бой был недолгим, но это был настоящий бой – первый, а может статься и единственный в жизни лейтенанта Егорова. Боевой дух эскадры поднимала не только честь служить под началом героя Комарра, но и моментально ставший общеизвестным факт, что пушкой гравидеструктора в тактической рубке управлял сам император!
*
Флот вернулся на орбиту Вервана, и снова началась череда дипломатических переговоров и приемов. Только теперь уже их возглавлял сам император, и проходили они по большей части не на планете, а на борту флагмана. Имена и лица, мундиры и костюмы, наименования высоких должностей замелькали, как в калейдоскопе: верванцы, аслундцы, наконец, самые почетные гости – президент Пола и его свита.
И вот, когда казалось, что поток высокопоставленных гостей наконец иссяк, и флот начал готовиться к возвращению домой, выяснилось, что ожидается еще одна делегация – должны прибыть представители тех самых наемников, отличившихся в битве за верванский п-в туннель.
*
Стоя в шеренге встречающих офицеров, Глеб напрягал память: «Как бишь они там называются? Дер... дес... ах да, дендарийцы. Хм... знакомое название... дендарийцы-дендария... ох, да ведь так называется округ графа Форкосигана! Забавное совпадение...»
Из стыковочного узла вышли четверо, и Глеб обалдело уставился на них. Компания была более чем живописная – все одеты в серо-белую бархатную форму, выглядевшую на фоне строгих зеленых мундиров претенциозно и вычурно. Возглавлял процессию карлик-мутант – Глеба передернуло при виде его уродливой фигуры, и он с трудом удержался от того, чтобы сложить пальцы в ритуальный жест.
«На его форме больше всего нашивок – выходит, это и есть их адмирал, которого мне придется сопровождать к Форкосигану?!» – Глеб почувствовал легкую панику.
За карликом следовала коротко стриженная высокая брюнетка с орлиным профилем – и она тоже была в этой аляповатой военной форме! Следующим шел приземистый плотный евразиец средних лет, и замыкал шествие (Глеб наконец-то вздохнул с облегчением) классический сержант, какого встретишь в армии любого государства: высокий, темнокожий, с миндалевидными глазами и квадратной челюстью. Пожалуй, он был единственным, на ком даже такая уродливая форма смотрелась органично.
Глеб с удовлетворением отметил про себя, что, похоже, их стройная подтянутая шеренга произвела на гостей должное впечатление. «Мы не какие-то там наемники, – подумал он с гордостью, – а регулярная армия великой империи – учитесь, как должны выглядеть настоящие солдаты!»
После взаимных приветствий и салютов гости разделились. Глеб немного позавидовал своему командиру – командору Наточини досталась, на его взгляд, куда более приятная миссия: показать коммодору-евразийцу и сержанту корабль – но приказы, как известно, не обсуждаются, так что он жестом пригласил двух оставшихся гостей следовать за ним в противоположном направлении.
Адмирал Нейсмит (так, кажется, назвал карлика Наточини) обменялся с девушкой тихими замечаниями.
«Да ведь у нее барраярский выговор!» – Глеб был приятно удивлен этим открытием. Зато бетанский акцент адмирала привел его в уныние. «Знаю я этих чертовых бетанцев, – с тоской подумал он, – у них нет ни малейшего представления об этикете и правилах приличия. А уж о вежливости и тем более почтительности они и слыхом не слыхивали...»
Безуспешно ломая голову над тем, как бы поаккуратнее намекнуть этому развязному типу, к кому его ведут в гости, Глеб все-таки решил сначала заговорить с девушкой – она, по крайней мере, раздражала его намного меньше. Командор Ботари-Джезек действительно оказалась барраяркой, да к тому же еще и лично знакомой с графом Форкосиганом – Глеб проникся к ней уважением, хотя и не удержался от саркастичной мысли: «Ну конечно, с чего бы иначе он пожелал ее видеть!»
Теперь предстояло самое сложное – объясниться с коротышкой-адмиралом. Глеб тяжело вздохнул, прикинул свои шансы, и ринулся в бой.
Он тщательно обдумывал формулировки, сам удивляясь своей дипломатичности, но все его старания пропали втуне. После того, как бетанец назвал графа «индюком», Глеб почувствовал, как в нем закипает ярость: «Проклятье, этот тип еще ужаснее, чем я опасался! Да, как он смеет?! Чертов бетанский ублюдок!». Егоров попытался осадить зарвавшегося наглеца, но тот все не унимался. От последнего его предположения, что адмирала можно напоить, и тогда из него посыплются похабные анекдоты, кровь прилила к лицу Глеба, но титаническим усилием воли лейтенанту все же удалось сохранить подобие улыбки.
Помощь пришла неожиданно, когда он уже почти утратил самоконтроль – девушка, глаза которой подозрительно блестели, наклонилась к вредному коротышке и шепотом - не слишком, впрочем, таясь - призвала его соблюдать приличия. Тот нехотя согласился, и Егоров облегченно перевел дух.
Дальше шли молча, хотя эти двое постоянно обменивались какими-то странными (неужели насмешливыми?) взглядами, а у Глеба крепло подозрение, что тут что-то нечисто – знать бы только, что...
Наконец они дошли до офицерского блока, и Глеб провел гостей через приемную в кабинет адмирала.
Невозможный бетанец выдал очередную свою бестактность, едва переступив порог и явно проигнорировав все предупреждения. Желая хоть как-то сгладить неловкость, Егоров, отдав честь, начал громко произносить заготовленную речь:
– Сэр, позвольте вам представить наших союзников по верванской операции: адмирал Нейсмит возглавляет флот Дендарийских наемников, командор Ботари-Джезек...
Еще не успев договорить, Глеб понял, что происходит нечто невообразимое, не укладывающее ни в какие рамки и нормы: издав короткий возглас, граф Форкосиган вскочил из-за коммпульта и бросился к коротышке-адмиралу. Егоров мог бы поклясться, что в глазах графа блестели слезы!
Глеб застыл с разинутым ртом, ошеломленный, сбитый с толку, не в состоянии ни понять, ни осознать происходящее. Вытащенная на берег рыба и то наверняка чувствовала бы себя лучше. Постепенно в голове сформировалась первая вразумительная мысль: мир сошел с ума! Секунду поразмыслив, он пришел к выводу, что, вероятно, мир все-таки не виноват, а рехнулся он сам. Третья мысль была самой неприятной: над ним посмеялись, выставив полным и законченным идиотом!
Тут Егоров почувствовал на своем плече чью-то руку, и, обернувшись, увидел лейтенанта Джоула, который мягко подтолкнул его к выходу. Глаза Джоула тоже смеялись!
Глеб позволил вывести себя в приемную, но, когда Джоул аккуратно притворил за ними дверь, наконец дал выход своему недоумению и раздражению.
– Лейтенант, не будете ли вы столь любезны объяснить мне, что здесь происходит? – спросил он ледяным тоном.
– А разве не понятно? – Джоул удивленно приподнял брови. – Вы стали свидетелем встречи графа Форкосигана со своим сыном.
Это действительно было очевидно, но разум Глеба наотрез отказывался поверить в подобное, поэтому он все же переспросил слабым голосом:
– Но как же так – ведь мне представили его как адмирала Нейсмита, бетанца, командующего наемным флотом? Это что же, какая-то ошибка?
– Нет, все совершенно верно, – Джоул изо всех старался сохранить невозмутимость. – Майлз, то есть лорд Форкосиган, действительно адмирал наемного флота и одновременно мичман имперской СБ.
Егоров пораженно уставился на него:
– Так он барраярский тайный агент? – голос его был все еще недоверчивым. – Но как такое может быть, он ведь бетанец?! – Глеб ухватился за эту мысль, как за спасительную соломинку.
– Вы, верно, забыли, лейтенант, откуда родом графиня Форкосиган? – Джоул не смог сдержать ехидной ухмылки, но потом все же сжалился над Глебом, стоявшим уже совсем с несчастным видом, и принялся рассказывать все по порядку.
По мере его рассказа Егоров чувствовал, как отступает волна раздражения, утихает обида на этого странного маленького человечка, как помимо воли он проникается к нему все большим уважением и, черт возьми, даже восхищением!
И тут до него запоздало дошло, что весь этот розыгрыш, казавшийся еще несколько минут назад таким дурацким и обидным, спровоцировал он сам, лейтенант Егоров, своей неуемной преданностью графу и желанием защитить его от... выходит, от собственного сына.
*
Понурив голову, Глеб вышел из приемной и поплелся в свою каюту. На душе было гадко. С полчаса он провалялся на койке, предаваясь тяжелым раздумьям, затем резко встал и направился в сторону кают-компании.
Через несколько минут со стороны офицерских кают появился граф в сопровождении сына и девушки-командора. Егор решительно шагнул к ним навстречу.
– Адмирал Нейсмит, позвольте принести вам свои извинения – я вел себя недостойно.
Живое подвижное лицо маленького адмирала расплылось в широкой улыбке:
– Все в порядке, лейтенант, и вы извините меня за глупый розыгрыш.
Лорд Форкосиган протянул Егорову руку, его пожатие было крепким и дружеским.
И тут, поддавшись мгновенному импульсу, Глеб наклонился к его уху и прошептал, краснея и запинаясь:
– Скажите эээ… милорд, а граф действительно знает смешные непристойные анекдоты?
Майлз хитро прищурился и так же тихо ответил, покосившись на графа:
– А от кого, по-вашему, я сам им научился?
